— На стоянке явно были камеры общего доступа, так что Вам не выгодно самому возиться. Полиция проверила бы записи в случае моего исчезновения и вышла бы на Вас. На последнего человека, рядом с которым я мелькнула, — я смотрю слишком много детективных сериалов.

— Ты ведь умная девочка, да? Сопоставь в своей миленькой головке бабки, о которых слышала сегодня, и уровень коррупции этого мира. Никто не стал бы серьезно тебя искать. Глупо кусать дающую руку, — все звучало настолько буднично и легко, что я закусила губу от ощущения накатившей несправедливости.

Вот есть человек. А после нескольких пачек крупной наличности о нём уже никто не вспомнит.

— Так куда Вы меня везете?

— К себе, разумеется. Могла бы догадаться, — опять смешок.

Вибрация, которую хочется записать на диктофон и установить на все входящие вызовы.

— Я хочу домой, — постаралась заявить твёрдо, но в конце голос все равно дрогнул.

Как вообще можно держаться уверенно рядом с мужчиной, чьё молчание давит со страшной силой?

И это лишь молчание.

Когда он начинает говорить, я всерьёз подумываю о побеге через окно.

— А я безлимитный счет в банке, личный остров и десяток красавиц на нем. К сожалению, не всем желаниям суждено сбыться.

Закусываю губу, потому что она начинает дрожать.

Ещё немного и я позорно разрыдаюсь. А мне нельзя. У меня пижама новая, я не хочу пачкать рукава не слишком приятными жидкостями. Её и без этого потрепало сегодня.

— Отвезите меня домой, — затихаю на пару секунд, но всё же добавляю после вежливое «пожалуйста».

— Не хочу разрушать твоё представление мира, девочка, но волшебные слова не всегда срабатывают. Тебе попался как раз такой случай, — я опять поглядываю на дверь. — Не советую. Расшибешь себе голову при удачном стечении обстоятельств или тебя намотает на колеса какого-нибудь внедорожника. Водителей пожалей, им потом отскребать всё это.

— Что Вам нужно от меня?

— Мне от тебя? — тянет хищно и поворачивается ко мне. Как же не вовремя загорелся красный на светофоре. — А ты ничего не перепутала, маленькая? Сама еще недавно мне в руки кидалась, о помощи просила.

— Променяла одну камеру на другую. И чем вторая лучше? — сжимаю свой проклятый язык до боли, потому что меня не покидает ощущение красной тряпки в моих руках, которой я размахиваю перед разъяренным быком.

Он, конечно, вида не подает, но пальцы очень показательно впиваются в мягкую кожаную окантовку руля. Мне кажется, на этом месте мужчина представляет моё горло.

— Как минимум, если я захочу тебя трахнуть, ты будешь кричать от удовольствия. И только подо мной, не люблю делиться, — самодовольно ухмыляется и сворачивает по направлению к посёлку с элитными домами.

Где еще мог жить мужчина, который легко позволяет себе заплатить за понравившуюся девушку…

Мне страшно даже подумать о количестве нулей этого долга.

Первым делом нужно добраться до телефона и позвонить Карине. Потому что это её проблемы. Потому что я устала разбираться с жизнью сестры и брать вину на себя.

Она считала меня обязанной.

Я росла в полной семье с двумя любящими родителями, в то время как она каждый день своей жизни слушала упрёки матери в свою сторону и донашивала вещи с чужого плеча.

Только вот за десять лет я сполна хлебнула за неё, но Карина продолжала каждый раз попрекать меня испорченным детством.

С этим можно было смириться в школе, когда мне приходилось отдавать домашнее задание ей, а самой опускать глаза в пол на вопросы учителей. В старших классах, когда родители куда-нибудь уезжали, а она без разрешения устраивала вечеринки в нашем доме, за которые после я расплачивалась домашним арестом, потому что такие масштабные выходки никогда не остаются без последствий.

Последний раз мне пришлось выгораживать её перед хорошим парнем. Я не любила враньё, но ради сестры…

Она ведь ела одни макароны и получала шоколадку на праздник, в то время как я могла каждую неделю менять увлечение, тут же находя в своей комнате всё необходимое для очередного заскока моей непостоянной натуры.

Понятия не имею, зачем шестилетке кисточки для рисования из натурального ворса или личный тренер по плаванию, но мне стоило лишь заикнуться отцу и на следующее утро я уже могла погрузиться в новый мир.

Стоп, нельзя об этом думать.

Я скучала по его улыбке и такому лёгкому «всё для моей принцессы». Кассетные записи помогали только на пару недель.

На реплику мужчины я ничего не ответила. Лишь сильнее сжалась на огромном сиденье и старалась даже не дышать в его сторону.

У меня было желание вывернуть у него руль, вписаться в какой-нибудь забор и улизнуть из машины, но в голове слишком живо всплывали кадры, где спасателям приходится вырезать из железа то, что осталось от двух людей.

Так рисковать было бессмысленно.

— Ты притихла потому, что устала? Или думаешь как бы незаметно выцарапать мне глаза? — его голос выдернул меня из мыслей. Вернул обратно в реальность, где я ничего не знаю о каждой последующей минуте моего будущего.

— Пытаюсь смириться со своей участью. Или запоминаю повороты, вдруг пригодится, — бурчу себе под нос и щёлкаю ремнем безопасности, когда мотор перестает жужжать. Кажется, мы приехали.

Мужчина внезапно перехватывает мои ладони, делает резкий выпад вперед и уже в следующую секунду нависает надо мной, вжимая своим телом в нагретое сиденье.

Улыбается. Разглядывает моё лицо, щекочет кожу горячим дыханием. Его ладонь ложится на мою шею. Пальцы аккуратно поглаживают кожу, заставляют меня расслабиться, чтобы после напугать ощутимым сжатием.

Дышать могу, но лучше не дергаться.

— Забудь о попытках сбежать, девочка, и не зли дикого хищника. Ты на моей территории, по моим правилам. Чем быстрее уложишь простую истину в своей головке, тем проще нам будет сотрудничать, — скалится. Шершавые подушечки скользят к вороту пижамы, тянут вниз, вырывая из меня беспомощный всхлип. — А теперь ты скажешь мне своё имя.

— А если…

— Хорошие девочки не спорят.

Спорят. Еще как спорят.

Только не с этим мужчиной.

Рядом с ним даже плохие не рискнут.

— Аврора.

Сглатываю горечь, что плотно всё тело окутала. Ёрзаю на сиденье. Слишком близко этот мужчина ко мне. Слишком.

Дышать вновь трудно. Только в этот раз не от страха.

Нечто иное. Горячее. Тяжелое. Мне бы вырываться начать, кричать и пытаться звать на помощь, а я лишь в глаза напротив смотрю.