– Прости меня, Ребекка, прости.

* * *

Ребекка в панике металась по лазарету, хватая за халат то одного, то другого санитара:

– Куда идти? Где он?

Она привыкла думать, что хорошо знает эти белые переходы, в которых всегда веяло свежестью и прохладой. Ведь она сама проектировала здание. Из длинного ряда окон открывался прекрасный вид на город. Изогнутые неровные стены и матовые светильники, по замыслу архитектора, должны были напоминать о небе и облаках, извилистые дорожки символизировать райские сады. В строительство лазарета Ребекка вложила столько любви и вдохновения, что даже обыкновенные прогулки и обычные дыхательные упражнения должны были способствовать восстановлению здоровья. В один момент все изменилось: теперь она металась по коридорам лечебницы, как по таинственному и запутанному лабиринту.

Узнав одну из врачевательниц, Ребекка бросилась к ней:

– Ты знаешь, где Гласиан? Ты знаешь, где он?

– Гласиан? – безмятежно отозвалась женщина в белых одеждах.

– Да, Гласиан, гений Халциона! Ты знаешь, где он?

– Ах, это тот, на кого предательски напали во время восстания неприкасаемых?! Да? Он здесь, в комнате справа.

Во всяком другом случае Ребекка обязательно поблагодарила бы женщину, но теперь она была полна решимости отыскать мужа.

За дверью справа на большом мраморном столе лежал Гласиан. Конечности его были неестественно вывернуты в стороны. Четыре целителя держали его за руки и ноги. Они совещались. Над телом трудились еще трое. Их белые одежды были перемазаны кровью, а пальцы дрожали от неуверенности.

– Что происходит? – беспокойно спросила Ребекка. – Что случилось?

Один из целителей, пожилой мужчина с бровями белыми и широкими, как крылья птицы, обреченно посмотрел на вошедшую.

– Мы совершаем магические действия, но они не помогают. Ему становится только хуже. Магические процедуры разогревают кристалл…

Только теперь Ребекка увидела силовой камень, размером с человеческое сердце, торчащий из живота Гласиана. Рваная рана сочилась кровью.

– Энергия силового камня входит во взаимодействие с энергией заговоров и других магических техник. Постарайтесь извлечь кристалл, – настоятельно потребовала Ребекка.

И без того выразительные глаза пожилого целителя сделались огромными. В них мелькнуло удивление.

– Наша вера учит, а опыт подтверждает, что при помощи магии из тела можно извлечь любой посторонний предмет. Своими дрожащими пальцами мы можем только увеличить рану…

Не слушая беспомощных и, как ей казалось, несостоятельных доводов целителя, Ребекка бросилась вперед и выдернула кроваво-красный осколок из живота мужа. Это был драгоценный камень принципиально новой огранки, а следовательно, он обладал и принципиально новыми свойствами. По граням кристалла стекала кровь. Мгновение Ребекка всматривалась в камень-убийцу, потом молча передала его одному из ассистентов целителя.

– Возьмите. Пока он был в ране, магические действия и не могли дать результата…

Молодой человек кивнул и вынес силовой кристалл из «магической операционной».

Ребекка похлопала мужа по щекам, отметив, что лицо Гласиана покрыто мельчайшими капельками пота.

– Гласиан, камня в тебе больше нет.

Конвульсии несчастного изобретателя стали менее интенсивными. Он лежал на залитом кровью столе, словно тряпичная кукла.

– Там есть еще, – прохрипел он. – Сотни… для тебя… для Храма.

– Черт с ним, с Храмом, – сказала Ребекка. – Я беспокоюсь о тебе, а не о Храме. Позволь целителям завершить работу. От их заговоров твоя рана затянется на глазах.

Гласиан слабо улыбнулся.

– Этот… глубоко попал. Кажется… что она… никогда не закроется.

Ответить Ребекка не успела. Грохот потряс стены изолятора. Казалось, сама планета начала раскалываться. Это взорвался кристалл.

В «операционную» вбежал встревоженный целитель.

– Уходите! Половина здания разрушена!

– Камень… – выдохнул Гласиан. – Наверное, он был…с дефектом.

– Как это могло случиться? – Страх исказил лицо Ребекки.

– Разве нормальный кристалл… – прошептал Гласиан, – мог бы меня поранить?

Явгмот сошел с Тропы Пилигрима и теперь стоял на высокой смотровой площадке. Далеко внизу расстилалась каменистая пустыня. Унылую, бесплодную равнину, покрытую тонким узором протоптанных тропинок, пересекала лишь одна, кажущаяся бесконечной магистраль, соединяющая восемь городов-государств Империи Транов с их столицей Халционом.

Явгмот знал каждый фут этой дороги. Совет Старейшин отменил его изгнание, вызвал из ссылки, потребовал, чтобы он оставил своих товарищей и прибыл в столицу Империи, но при этом совершенно забыл позаботиться о его доставке в Халцион. В кровь стирая ноги на Тропе Пилигрима, он насчитал более сотни воздушных судов, промелькнувших над его головой. Очевидно, зерно и эль считались более драгоценным грузом, чем какой-то помилованный ссыльный.

По большому счету Явгмот ничего не имел против. Молодой – всего лишь тридцати пяти лет от роду, мускулистый и довольно высокий – на голову выше большинства транов, – он мужественно переносил все тяготы путешествия. Его загорелая кожа защищала выносливый организм от испепеляющего солнца, а густая жесткая черная шевелюра образовывала нечто вроде естественного козырька надо лбом. Грязная, изорваннаяit клочья одежда скрывала тело, привыкшее к тяжелому труду и лишениям. Итак, он легко перенес и долгий, изнурительный путь, и оскорбительное пренебрежение Совета. Он привык и к тому и к другому.

Много лет назад Явгмот среди прочих многочисленных практикующих целителей был официально депортирован из страны. Этим изгнанием завершилась гражданская война, развязанная добрую сотню лет назад, война за суверенитет городов-государств. Когда Халцион упрочил свои позиции в качестве столицы Империи, война приобрела характер идеологического противостояния между «изобретателями» и «евгенистами». Первые проповедовали возможность улучшения природы транов путем создания для них больших и лучших машин. Вторые верили в усовершенствование транов как популяции путем изменения их биологических свойств. И те и другие мечтали о совершенстве.

Между истинными «изобретателями» и истинными «евгенистами» открытых конфликтов не возникало. На государственном уровне каждая идеологическая система была представлена политической партией. За «изобретателями» стояла империалистическая элита, за «евгенистами» – республиканская чернь. Когда империалисты одержали верх, а чернь была повержена, из лидеров «евгенистов» сделали козлов отпущения и выслали из страны.

Явгмот и две сотни его последователей в течение пяти лет странствовали среди людей и ящериц Виашино, минотавров и гоблинов, врачуя и изучая многочисленные болезни, уносившие жизни этих существ. За все время изгнания ссыльным «евгенистам» доводилось встречать только отверженных транов: прокаженных и больных лунатизмом. Но и из этого Явгмот сумел извлечь пользу. Опыты над прокаженными помогли ему изучить способность микроорганизмов вызывать инфекционные заболевания.