– А что за пьеса, не знаешь?

– Я не знаю ничего, кроме того, что им нужен кто-то на декорации, так почему бы не ты? – Улыбаясь, Ричард смерил её критическим взглядом. – Ты сегодня шикарно выглядишь. Не нервничай, хорошо? Это всего лишь маленькая труппа в Виллидже, и у тебя, вероятно, таланта больше, чем у них у всех вместе взятых.

Она подобрала пальто, которое он бросил на стул, и повесила его в стенной шкаф. Под пальто лежал принесённый им из художественного училища рулон тонированной фактурной бумаги для рисования углем.

– Сделал сегодня что-нибудь хорошее? – спросила она.

– Так себе. Хочу над этим поработать дома, – ответил он беспечно. – У нас сегодня была рыжая натурщица, та, что мне нравится.

Терез хотелось посмотреть набросок, но она знала, что Ричард, вероятно, не считает его стоящим. Некоторые из его первых живописных работ были хороши – тот же маяк в сине-чёрных тонах, который висел у неё над кроватью и который Ричард написал, когда служил во флоте и только начинал заниматься живописью. Но рисунки с натуры ему пока не давались, и Терез сомневалась, что когда-либо дадутся. На песочного цвета хлопковых штанах красовался размазанный по всему колену свежий след от угля. Под рубашкой в красно-чёрную клетку была майка, а на ногах – замшевые мокасины, в которых большие ступни Ричарда выглядели как бесформенные медвежьи лапы. Он больше походил на лесоруба или какого-нибудь профессионального спортсмена, подумала Терез. Ей легче было представить его с топором в руке, нежели с кистью. Однажды она видела его с топором – он колол дрова во дворе позади своего дома в Бруклине. Если он не сумеет доказать родным, что хоть как-то продвигается в живописи, летом ему, вероятно, придется подключиться к отцовской газобаллонной компании и открыть филиал в Лонг-Айленде, как того и хотел отец.

– Ты в эту субботу должен работать? – спросила она, по-прежнему боясь заговаривать о своей работе.

– Надеюсь, нет. А ты будешь свободна?

И тут она вспомнила, что не будет.

– Я свободна в пятницу, – обречённо сказала она. – В субботу работаю допоздна.

Ричард улыбнулся.

– Это заговор.

Он взял её за руки и обвил ими свою талию, тем самым прекратив нескончаемое рысканье по комнате.

– Может, в воскресенье? Мои спрашивали, сможешь ли ты прийти на ужин, но нам не обязательно там задерживаться. Я могу взять машину, и мы куда-нибудь прокатимся.

– Хорошо.

Это она любила, и Ричард тоже – сидеть впереди большой пустой газовой цистерны и ехать куда угодно, свободно, словно путешествуешь на бабочке. Она отняла руки от Ричарда. Её смущала и заставляла чувствовать себя по-дурацки эта поза с руками вокруг Ричардовой талии – будто стоит и обнимает ствол дерева.

– А я ведь купила кусок мяса на вечер, но его украли в магазине.

– Украли? Откуда?

– С полки, где мы держим сумки. Тем, кого нанимают на Рождество, не полагаются запирающиеся шкафчики.

Сейчас она говорила об этом с улыбкой, но сегодня после обеда чуть не расплакалась. Волки, подумала она, стая волков, крадущих окровавленный пакет мяса только потому, что это – еда, дармовая пища. Она спросила у всех продавщиц, не видели ли они пакет, и никто не признался. Приносить мясо в магазин не разрешается, возмущённо сказала миссис Хендриксон. Но что прикажете делать, если все мясные лавки закрываются в шесть?

Ричард прилёг на диван. Тонкие губы, линия рта неровная, наполовину скошенная вниз, что придавало лицу двусмысленное выражение – вид временами иронический, временами озлобленный, противоречие, никак не разрешаемое довольно-таки бессмысленным и бесхитростным взглядом голубых глаз. Он проговорил медленно и насмешливо:

– А ты спускалась в бюро находок? Потерялся фунт говядины на бифштекс. Отзывается на кличку Фрикаделька.

Терез улыбнулась, оглядывая полки в своей кухоньке.

– Думаешь, ты шутишь? А миссис Хендриксон и в самом деле сказала мне спуститься в бюро находок.

Ричард хохотнул и встал с дивана.

– У меня есть банка кукурузы и латук для салата. Ещё – хлеб и масло. Пойти купить мороженой свинины на отбивные?

Ричард потянулся длинной рукой через её плечо и взял с полки буханку ржаного хлеба.

– Ты называешь это хлебом? Это же плесень. Посмотри на него – синий, как задница мандрила. Почему ты не ешь хлеб сразу, когда его покупаешь?

– Он помогает мне видеть в темноте. Но раз он тебе не нравится…

Она забрала у Ричарда буханку и бросила её в мусорный мешок.

– В любом случае я имела в виду не этот хлеб.

– Покажи мне хлеб, который ты имела в виду.

Дверной звонок взвизгнул у самого холодильника, и Терез подскочила к кнопке.

– Это они, – сказал Ричард.

Молодых людей было двое. Ричард представил их: Фил Мак-Элрой и его брат Дэнни. Фил оказался совсем не таким, как Терез себе представляла. Он не выглядел ни глубоким, ни серьёзным, ни даже особенно умным. И он едва удостоил её взглядом при знакомстве.

Дэнни стоял с перекинутым через руку пальто, пока Терез не забрала его. Для пальто Фила свободного крючка не нашлось, поэтому Фил взял своё пальто у Терез и швырнул на стул так, что оно наполовину оказалось на полу. Это было старое грязное двубортное пальто. Терез подала пиво и сыр с крекерами. Она всё прислушивалась, когда же разговор Фила с Ричардом перейдёт на обсуждение работы. Но они разговаривали о том, что произошло с момента их последней встречи в Кингстоне, штат Нью-Йорк. Прошлым летом в течение двух недель Ричард делал фрески для тамошнего придорожного ресторана, в котором Фил подрабатывал официантом.

– Вы тоже работаете в театре? – обратилась она к Дэнни.

– Нет, – ответил тот. Он казался застенчивым, а может быть, ему было скучно и не терпелось уйти. Он был старше Фила и чуть плотнее сложён. Взгляд его тёмно-карих глаз задумчиво перемещался по комнате от предмета к предмету.

– У них пока ничего нет, кроме режиссёра и трёх актёров. – Фил откинулся на спинку дивана. Его слова были обращены к Ричарду. – Спектакль ставит мужик, с которым я когда-то работал в Филли. Раймонд Кортес. Если я вас порекомендую, дело будет в шляпе, – сказал он, бросив короткий взгляд на Терез. – Мне обещана роль второго брата в этой пьесе. Она называется «Дождик».

– Комедия? – спросила Терез.

– Комедия. Три акта. Вы уже самостоятельно оформляли какие-нибудь спектакли?

– Сколько декораций потребуется? – спросил Ричард, как раз когда она собиралась ответить.

– От силы две, но, вероятно, обойдутся и одной. Джорджия Халлоран получила ведущую роль. Ты случайно не видел эту вещь Сартра, которую они там поставили осенью? Она в ней была занята.

– Джорджия? – улыбнулся Ричард. – Как у них с Руди?