Клэр нахмурилась.

– Вы хотите знать, стала ли она похожа на меня?

– Да, хочу.

– Значит, вы думаете, что она скрывается?

– Может быть.

– Она сказала в записке, что свяжется со мной. Разве так скрываются?

Куинн не ответил. Он знал то, чего не знала Клэр – за ее сестрой следил еще кто-то, но не агент окружного прокурора. Куинн видел неизвестного и сообщил о нем прокурору. Видимо, осужденный друг Дженнифер сумел кого-то нанять. Значит, боялся, что Дженнифер сбежит. Из этого следовало, что она знала больше, чем сказала в суде.

– Вы не верите ей, – тихо произнесла Клэр.

– Я ее не знаю.

– Ну, одно могу вам сказать – ее никогда не увидят с темными волосами или в моей одежде.

– Вся ваша одежда на месте?

– Не знаю. Я не подумала, что надо проверить.

– Думаю, надо. Кроме того, вы должны проверить баки для мусора. Там может оказаться коробка от краски для волос.

Он встал, но уходить ему не хотелось.

– Попробуйте снова рассмотреть факты. Интересно, к каким выводам вы придете, – сказал он, затем указал на свою визитную карточку. – У вас есть номер моего телефона. Если захотите поговорить, звоните в любое время суток.

Она тоже встала.

– Почему вы хотите, чтобы я вам звонила?

– Потому что я по себе знаю, как вам сейчас тяжело.

Ему захотелось положить руку ей на плечо, чтобы утешить и подбодрить. Но он боялся, что не остановится на этом, а заключит ее в объятия…

– Спасибо, что остались и поговорили, – сказала Клэр.

– Спасибо, что поверили мне.

Клэр Уинстон не была ни клиентом, ни объектом, но собственный кодекс чести – правила, по которым Куинн жил, – не позволял ему вести себя с Клэр так, как ему подсказывали ум и тело. Даже усталая, она была очень милой и красивой. Очень красивой. Он помнил, как она выглядела в короткой кожаной юбке, как медленно, соблазнительно шла. Он помнил, как его дразнил ее взгляд, когда они взбегали на холм…

Искушение, имя тебе – Клэр.

– Что-то не так? – спросила она. Он покачал головой.

– Вы позвоните, если захотите поговорить?

Она улыбнулась:

– Возможно.

– До свидания, мисс Уинстон.

– Клэр.

– До свидания, Клэр.

Он закрыл за собой дверь и ушел, не оглянувшись. Ему не хотелось видеть, как она стоит у окна и смотрит ему вслед.

Ничего из одежды Клэр не пропало, и коробки от краски для волос в мусоре не оказалось. Не было ни единого намека на то, куда отправилась Джен. Клэр преодолела свой гнев. Наверное, Джен решила ничего не сообщать о себе, чтобы Клэр не начала беспокоиться, а потом, смягчившись, пригласила ее снова жить вместе.

Нет, хватит, решила Клэр. Джен давно взрослая и может устраивать свою жизнь самостоятельно. Клэр никогда не могла понять, почему сестра хотела жить с ней. Клэр не готовила для нее еду, не стирала ее белье…

Каждый день Клэр ждала, что придет Куинн. Глупо было с ее стороны надеяться на это – у него наверняка слишком много работы. Но она чувствовала необъяснимую связь с ним и надеялась, что и он чувствует нечто подобное. Несколько раз она набирала первые шесть цифр его телефона, потом вешала трубку. Что она могла сказать? «Когда я думаю о вас, у меня замирает сердце»? Он полагает, что ее сестра виновна. Как Клэр может быть с тем, кто так считает? Получается, что ее жизнь опять разрушается из-за Джен.

Рейз залаял и выбежал из кухни. Через секунду раздался звонок в дверь. Отложив шкурку, которой шлифовала последний кухонный шкаф, Клэр посмотрела в глазок, затем улыбнулась и открыла дверь. Пришла мама Джен, Мэри, которую Клэр считала своей второй матерью.

– Привет, дитя! О, Клэр! Прекрасно! Ты стала блондинкой. Сначала я даже приняла тебя за Дженни.

Женщина вошла. Рейз крутился вокруг нее.

– Перестань, – серьезным голосом приказала Клэр.

Рейз, как обычно, не послушался.

– Как поживает моя любимая собачка? – ворковала Мэри, а Рейз танцевал на задних лапах и опирался передними на ее бедра.

– Вниз, – приказала Клэр снова. – Сидеть.

Рейз не сел. Клэр вздохнула.

– Ты выглядишь симпатично, дорогая, – проворковала Мэри и обняла ее.

– Спасибо, Мэри. Ты тоже хорошо выглядишь. Как идут дела?

Клэр обожала эту высокую пятидесятилетнюю женщину с ярко-рыжими длинными вьющимися волосами, с тщательно нанесенной яркой косметикой и звонкими металлическими украшениями. Когда Клэр впервые увидела сияющую улыбку Мэри, то сразу поняла, почему отец когда-то увлекся ею.

– Дела идут неплохо, – ответила Мэри. – Клиентов столько, что я отказываю новым.

– Еще бы! Всем известно, как прекрасно ты делаешь массаж.

– Конечно! – Мэри согнула руки, будто желая показать бицепсы. – Надеюсь, что мои руки всегда останутся здоровыми. Слушай, дорогая, я всю неделю оставляла Дженни сообщения на ее сотовом, а она не ответила ни на одно. Ничего страшного, конечно, но я только что попробовала еще раз, и номер оказался отключен. Что могло произойти?

– Джен ушла.

– Что ты хочешь сказать?

– Она съехала. Больше я ничего не знаю.

– Вы поссорились?

– Нет. Не совсем. Ну, в некотором роде… Я попросила ее уехать. Подумала, что ей пора жить самостоятельно.

– Ты знаешь, я согласна с тобой. Но почему она мне не позвонила?

Мэри пожала плечами.

– Кстати, Дженни оставила мне чек?

– Не знаю. Ты можешь посмотреть у нее в спальне, если хочешь.

Смех Мэри прозвучал как музыка.

– Как будто там можно что-нибудь раскопать!

Раздался сигнал вызова. Мэри достала сотовый телефон из своей гобеленовой сумочки.

– Дитя, где ты? – Мэри поглядела на Клэр и губами беззвучно произнесла: «Джен», потом сказала в трубку: – Ты обещала мне чек… Ну, ты знаешь… Нет, я не могу ждать! Мне он очень нужен, дитя мое… Хорошо, хорошо. Спасибо. Слушай, я в доме твоей сестры… Потому что я волнуюсь о тебе. Какой твой новый номер? Ну, когда он у тебя будет, позвони мне. Поддерживай связь со мной, хорошо, дитя мое?

Клэр протянула руку, желая взять телефон. Мэри передала его.

– Что происходит, Джен?

– Я ушла, как ты и велела.

– Но я же не говорила, что ты должна съехать немедленно. Как ты?