Проведя несколько минут на кухне, мать пришла к нему в гостиную.

Они сидели в креслах и смотрели новости.

Когда на экране появилась реклама нового микроавтобуса «Додж», мать заерзала в кресле и повернулась к Брайану.

– Я получила письмо от твоего отца, – произнесла она.

Брайан почувствовал себя, как если бы получил сильный удар в солнечное сплетение.

– Что?

– По крайней мере, я так думаю.

– Почему ты не сказала мне раньше? Почему ты молчала?

Брайан недоверчиво посмотрел на мать, а потом глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Никто в семье не слышал о его отце больше двадцати лет. Он не исчез, как человек, который выходит за пакетом молока и больше не возвращается, но и классическим расставанием его уход назвать было нельзя, потому что, хотя он и сообщил матери, что уходит, он не сказал куда. Словно бесследно растворился в воздухе. Ни писем, ни звонков, никаких других контактов с семьей.

До, как выясняется, сегодняшнего дня.

Мать сидела в кресле не шевелясь и смотрела новости. Репортер брал интервью у специалиста в области организации здравоохранения, который утверждал, что в Америке эпидемия ожирения. Брайан взял пульт и выключил телевизор.

– Ты что, так и не покажешь мне письмо?

– Не знаю, зачем тебе это нужно, – тяжело вздохнула мать. – Там нет ни обратного адреса и вообще ничего подобного… Никакой информации.

– Черт побери, ма!

– Ну хорошо, хорошо. Сейчас принесу. – Она встала с кресла. – И не смей больше богохульствовать в моем доме. Понятно?

– Договорились.

Брайан пошел за ней в столовую, где она открыла ящик комода и достала из него измятый и много раз сложенный и чем-то измазанный листок бумаги. Он осторожно взял его у нее из рук, как будто это был бесценный предмет искусства. По краям на внешней стороне листа виднелись коричневатые мазки, которые вполне могли оказаться кровавыми отпечатками пальцев писавшего. Но внимание Брайана в первую очередь привлек сам текст. Потому что ряды знаков на бумаге не походили ни на один из алфавитов, которые ему доводилось видеть. Написанные простым карандашом, они выглядели как нечто среднее между примитивными иероглифами и детскими каракулями.

– Это и есть письмо? – Брайан поднял глаза на мать.

Она кивнула.

– А с чего ты решила, что оно от отца?

– Я узнаю его почерк.

– Почерк? – Брайан пошелестел бумагой. – Но это ведь… Это даже не… – Он покачал головой: – Это просто бессмысленные каракули.

– Это от твоего отца, – твердо повторила женщина.

Он уставился на грязный лист бумаги, в надежде уловить в этом хоть какой-то смысл и связать этот хаос с аккуратным, застегнутым на все пуговицы мужчиной, которого он знал в детстве. На комоде, среди семейных фотографий, стояло фото его гладко выбритого отца в костюме и галстуке – именно так он предпочитал одеваться, – который походил больше на бизнесмена пятидесятых, чем на оператора компьютера восьмидесятых.

Брайан прекрасно помнил тот день, когда видел отца последний раз. Он только что перешел в среднюю школу. Была среда, осень, и Брайан сидел на низкой стене из каменных блоков перед входом в школу. На коленях у него стояла большая коробка с кучей макетов страниц для школьной газеты. Отец опаздывал. Он должен был появиться час назад и отвезти Брайана в типографию, но так и не появился. В те дни мобильных телефонов еще не было, и Брайан не мог с ним связаться.

Поэтому он ждал.

И ждал.

Наконец на парковку въехала «Субару» его отца. Держа коробку в руках, Брайан спрыгнул со стены, схватил свой рюкзак и двинулся к припаркованной машине. Но вместо того, чтобы открыть пассажирскую дверь, его отец неожиданно выключил двигатель и подошел к Брайану, остановившемуся на обочине.

– Давай прогуляемся, – предложил он.

– Па, в типографии ждут эти макеты! Мы и так уже опаздываем! Если мы не поторопимся, то газета не выйдет!

– Не волнуйся. Мы успеем. Я договорюсь в типографии. Пойдем.

И они пошли мимо школьного здания в сторону огромного спортивного зала с куполом. Брайан ждал, что ему прочтут очередную лекцию или опять заведут разговор о сексе, но идущий рядом отец молчал и смотрел на здание школы. Они дошли до спортзала, повернули назад, и отец вдруг сказал:

– Ты молодец, Брайан. Хороший мальчик.

Прежде чем Брайан нашел, что ответить на столь странное заявление, отец обхватил его за плечи. Мальчик не помнил, чтобы такое случалось раньше, и чувствовал себя неловко.

Но самыми странными оказались следующие слова отца:

– Я люблю тебя, Брайан.

Теперь, по прошествии стольких лет, он понимал, что тогда отец с ним прощался, но в тот момент не осознавал, что происходит. Не зная, как реагировать – он находился в том возрасте, когда смущает само наличие родителей, – Брайан непроизвольно отодвинулся, молясь, чтобы такое проявление нежности не увидел никто из его друзей, не говоря уже о врагах. Они молча вернулись к машине, доехали до типографии, где передали макеты страниц, а потом отец довез его до дома Кенни, приятеля Брайана.

А когда он вернулся домой, отца уже не было.

Мать знала, что отец уйдет, и за это Брайан и его сестра злились на нее многие годы. Злились за то, что не посвящала их в семейные проблемы, за то, что не смогли попрощаться с отцом. Но со временем их гнев перешел туда, куда и должен был, – на отца, потому что оба поняли, что мать тоже была жертвой и что семью разрушил именно он – отец.

Брайан смотрел на грязный листок бумаги, пытаясь уловить связь между детскими каракулями и почерком взрослого человека.

– В чем письмо пришло? – спросил он мать. – Ты сохранила конверт?

– Это был чистый конверт. Обратного адреса не было, так что я его не сохранила.

– А что с почтовым штемпелем?

– Ну, я же не идиотка. Я пыталась его рассмотреть, но мне это не удалось. Там были только какие-то смазанные линии – я ничего не поняла. По правде говоря, он выглядел так же дико, как и письмо.

– Но ты уверена, что это от отца?

– Да, это от твоего отца, – кивнула она.

В этом не было никакого смысла. С листком в руке Брайан вышел в гостиную и позвонил сестре. Он повторил все, что сказала ему мать, а потом описал само письмо, не забыв упомянуть об отпечатках, которые вполне могли быть кровавыми. Джиллиан попросила передать трубку матери, после чего началась беседа на повышенных тонах, которая закончилась тем, что мать разрыдалась и швырнула ему телефонную трубку, а затем убежала к себе в спальню.

– Что ты ей сказала? – спросил Брайан у сестры.

– Правду, – ответила Джиллиан, глубоко вздохнув. – Так ты действительно думаешь, что письмо от отца?