В этом году мне впервые надлежит самому принимать гостей. Поистине тяжкий жребий.

– Не сомневаюсь, что ты выдержишь месяц изысканных приемов и балов, – хмыкает Флора. Она явно не видит в моих обязанностях ничего сложного. Может, и так, но все же…

Я издаю смешок.

– В прошлый раз, когда я принимал участие в подобных действах, то снискал себе славу подлого мерзавца. – Отложив запонки, я поворачиваюсь к Флоре. – К тому же все несколько сложнее. Несмотря на собственные принципы, Никсия хочет, чтобы я стал как можно ближе к людям, принимал участие в увеселениях в саду, посещал театр, целовал ручки дочерям аристократов…

– Какой ужас! – насмешливо бросает Флора. – Тебе придется пару раз выйти из дворца и пообщаться с подданными.

– Вообще-то, люди не мои подданные. Ими должен заниматься благой король.

– Чего вы боитесь, ваше высочество?

Я кладу руку на бедро.

– Боюсь? Я? Чего мне бояться?

– Лишь ты знаешь ответ.

Сперва мне хочется просто отмахнуться, но она говорит вполне серьезно, и я немного ослабляю защиту. Я мало что могу скрыть от Флоры, да и не считаю нужным это делать. Пусть сейчас она слывет мастерицей чар, но когда-то занималась политикой. Много лет назад она служила советницей матери и с тех пор стала для меня почти бабушкой. На самом деле она была рядом со мной гораздо дольше, чем мать. И ни разу не скрывала, что думает, обращаясь со мной с безжалостной честностью. Именно это мне в ней нравится, поскольку я довольно редко встречаюсь с подобной откровенностью. Все остальные просто-напросто готовы лизать мне задницу.

– Ты ведь знаешь, что случилось в прошлый раз, когда я общался с людьми, – осторожно говорю я. – А теперь… Ну, ты в курсе моего отношения к нелепым людским обычаям. Я терпеть не могу их ханжеские правила поведения. Хуже только родители, которые подсовывают мне незамужних дочерей, желая, чтоб одна из них завоевала меня, как какой-то военный трофей.

– Я работаю в этом городе уже десять лет, – усмехнувшись, произносит Флора. – И за это время многое узнала о людях и их странных привычках. Муж для них сродни военной награде, и это вовсе не глупость. Для некоторых женщин найти достойного мужа означает переступить черту от бедности к комфорту.

– Все дело в устаревших традициях. Они сами выбирают блюсти целомудрие, следовать правилам этикета и придают большое значение положению в обществе. Все эти ценности остались с тех времен, когда люди острова склонялись перед людским королем. Фейри выиграли войну, и мы освободили людей от короля Григория. Но теперь они словно бы ждут, что правители-фейри займут его место.

Флора подходит ближе.

– Они не знают ничего другого, мой принц. С объединения острова прошел лишь двадцать один год. Не жди, что они изменятся так скоро, – мягко говорит она.

– В том-то и дело. Меняются не только люди, но и сами фейри. С каждым годом я все чаще думаю, что мы становимся похожи на людей.

– А разве это плохо?

– Для неблагих – да. Если Фейривэй станет слишком цивилизованным, неблагие просто перестанут существовать. Ты и сама это знаешь.

Лишь при мысли об этом по телу пробегает дрожь. Давным-давно, до того как люди пришли на остров, здесь жили лишь неблагие фейри. Я тогда еще не родился, но слышал истории. Фейри были дикими созданиями, неземными духами, силами природы. Потом остров обнаружили люди и начали общаться с ними. Они учили нас языку, делились едой, предлагали одежду. Фейри, благосклонно смотрящие на эти подношения, постепенно начали физически меняться. Их тела становились похожи на человеческие, они лучше понимали людские чувства. В результате появились те, кого мы сейчас называем благими.

В свое время возникало много споров о том, что на самом деле значит быть фейри. Следовать древним традициям или принять изменения? Из-за этого вопроса лилась кровь, фейри сражались друг с другом, выигрывая и проигрывая. Когда закончилась последняя война, на острове провозгласили закон, согласно которому каждой из сторон позволили существовать сообразно собственным желаниям.

Полагаю, и людей все это касается в той же мере.

Я опускаю плечи; внутри шевелится какое-то тревожное чувство. Этот разговор мне совсем не нравится, и приятная веселость, которую я ощущал всего несколько мгновений назад, внезапно испаряется. Но я пускаю в ход проверенное средство, которым пользуюсь всякий раз, как мне становится не по себе, – просто не воспринимаю ситуацию всерьез.

– Да ладно, Флора. Если бы ты посетила прошлый сезон, то сейчас бы со мной не спорила. Это почти так же ужасно, как наблюдать за размножением гарпий, разве что вместо секса будут вежливые беседы, неуклюжие танцы и огромная куча правил.

Флора хихикает.

– Тогда, может, в этом году я загляну. Полюбуюсь на твои страдания.

При одной лишь мысли об этом я расплываюсь в улыбке.

– Пожалуйста, Флора. Вообще-то, ты можешь на месяц поселиться во дворце. И даже продавать там свои товары. Я планирую устраивать лишь зачарованные балы, и у тебя будет куча клиентов. Все будут стремиться, чтобы следующие чары оказались ослепительнее предыдущих.

– Неужели я слышу отчаяние?

– Даже не сомневайся. Пожалуйста, спаси меня от скуки. Никсия с Лорелеей на весь месяц уезжают в романтический отпуск, и управление Лунарией полностью ляжет на мои плечи.

– Как ты можешь заскучать, если будешь править королевством?

– Даже не хочу выяснять. Приезжай. С твоими чарами жизнь намного интересней.

Мои слова далеки от лести. Большинство фейри, включая и меня, способны создавать чары, но мы ограничены собственными силами и воображением. А творения Флоры – это чудеса искусства. У нее особый талант соединять чары с тем, на кого они наложены. Я не знаю других чаровниц, способных на такое. Большинство чар фейри – всего лишь иллюзии, а ее магия принимает физическую форму, сливаясь с тем, кто примеряет ее на себя.

– Я подумаю об этом, – говорит она неубедительно и протягивает мне мои две коробки. – Какие чары наденешь сначала?

Я поднимаю брови.

– Разве ты не хочешь узнать? А вдруг я собираюсь на первый бал надеть и те и другие?

Флора ничего не говорит, но я чувствую, как она закатывает невидимые глаза. Маска кивает в сторону двери, ведущей в основную часть лавки.

– Полагаю, лучше заранее предупредить, что тебя ждут зрители. Точнее сказать, толпа женщин.

Я бросаю взгляд на дверь, от ужаса широко распахивая глаза.

– Что? Они ждут в лавке?

– Они еще не вошли, – поясняет она. – Ждут на улице. Как бы то ни было, похоже, тебя узнали. Иначе зачем, по-твоему, все это время я держу тебя в задней комнате?

– А я уж решил, что именно здесь ты обслуживаешь самых важных клиентов, – поддразниваю я.