– Откуда вам знать? – пожала плечами Ирина. – Много лет назад беда случилась. Моя мама в замке служила. Карл и Елена поехали в соседний городок в ресторан. Хозяин не справился на повороте с управлением, автомобиль занесло, он ударился о дерево. Елена руку сломала, а господин Хансон сильно головой приложился, сознание потерял. В те годы в Олаф еще туристов не пускали, населения в Гарде намного меньше было, чем сейчас. И молодая пара покатила не по главному шоссе, а по узкой дороге, она соседние городки напрямую соединяет. Автобусы с экскурсантами по ней не ездят, им там тесно и достопримечательностей нет, просто лес. Местные же маленькой трассой пользуются. У нас жизнь провинциальная, в девять вечера все уже дома, поужинали – и баиньки. В десять в Гарде тишина и храп, узкая шоссейка пустынна, оживает она в пять утра, когда булочник-молочник-почтальон и прочие за работу принимаются. Понимаете, в какой ситуации Елена оказалась? Рука сломана, муж без чувств, вокруг никого. Мобильных тогда не было. Как сообщить о несчастье? Хорошо, у меня отец сообразительный был, он ветеринаром в Олафе работал. В замке живности полно: собаки, кошки, корова, коза, куры. Они все на хоздворе живут, вас туда отведут обязательно. И там же конюшни с лошадьми. Папа в тот вечер приехал в Олаф к коню, который простудился, стал ему сам на кухне горячее питье варить. И тут из ресторана позвонили на городской телефон, мама трубку взяла. На проводе оказался хозяин трактира, он сообщил:

– Елена у нас забыла сумочку, наверное, весь дом перевернула, расстроилась, думает, что потеряла. Пришлите кого-нибудь за ней.

Мама ответила:

– Молодые господа еще не вернулись, мы думали, они еще у вас…

– Уже больше часа как укатили, – сообщил ресторатор.

Мой папа сразу понял: случилась беда. Это было много лет назад, не все женщины тогда водили машины. Время к полуночи подбиралось. Госпожа Мартина, мать Карла, своего шофера отпустила. На ночь в замке остались повариха Беата да Элиза – она тогда только-только управляющей стала, – мои мама-папа и я, совсем маленькая. Элиза ранее горничной у хозяйки служила. Отец лошадь отваром отпаивал, мама работу закончила, его ждала. Гостиницы и ресторана при Олафе не было, тишина стояла и в замке, и во дворе.

Папа сел в машину, мама с ним отправилась, не хотела его одного отпускать, меня с Беатой оставили. Родители знали, что молодые господа по маленькой дороге поехали, разминуться с ними не опасались. Отец предположил, что колесо у машины Карла лопнуло, а он запаску ставить не умеет. О плохом не думали, в Гарде аварии почти не случались, все аккуратные были, пьяными за руль не садились.

Ирина поежилась.

– Мамочка, когда эту историю вспоминает, всегда молиться начинает и плачет, как заведенная. Они с папой издали увидели седан Карла, поняли, что беда случилась. Отец притормозил, вылез – и тут! Как полыхнет! Елена снаружи стояла, увидела моих родителей, заорала:

– Помогите, Карл без сознания за рулем, у меня рука сломана, не могу его вытащить.

Папа молодого господина вызволил и повез в больницу. Карл серьезных ранений не получил, конечности, позвоночник – все было цело. Но огонь ему лицо и часть шеи сильно обжег. Долго Карл лечился, говорят, он до аварии симпатичным был, а сейчас перед посторонними исключительно в черных очках появляется, они ему почти все лицо закрывают. На виду только часть щек, подбородок и нос.

Ирина вздохнула.

– Жаль его очень, господин Карл прекрасный человек, не повезло ему.

– Хорошо, что зрение сохранилось и сам здоров, – заметила я.

– Да уж! – покачала головой костюмерша. – Не представляю, каково это слепым жить, хуже ничего нет. Когда госпожа Елена сына Петера родила, мама поняла, что она в день аварии уже беременной была. Представляете, какой она стресс испытала?

Ирина отошла к комоду.

– Очень тот год тяжелым оказался. Вскоре после той аварии от гриппа умер мой брат Сергей. Он был намного меня старше, я совсем его не помню. Сережа был крестником тогдашнего владельца замка. Господин Виктор оплачивал его образование, сначала в школе, потом в Гейдельбергском университете. Сергей получил диплом, но в Гард не вернулся, остался в Германии, там возможностей для молодого амбициозного парня намного больше. Я родилась, когда брат уже с родителями не жил. В гости он не приезжал, видно, не особенно папу-маму любил. Прилетел, когда стало ясно, что бабушка умирает, проститься надо, заразился гриппом и скончался. Госпожа Мартина тогда маму очень поддержала. Елене со свекровью повезло, не то что мне с Брунгильдой, так мать моего мужа зовут.

– Не всякая женщина полюбит жену сына, – улыбнулась я.

– Да уж, – поморщилась Ира, – по себе знаю, что ни сделаю, все Брунгильде плохо.

– Имя красивое, – улыбнулась я, – прямо как из героической поэмы «Песнь о нибелунгах».

– И характер соответственный, – сказала Ирина, – больше всего ее бесит, что я русская. Но это же смешно. В городе почти все население имеет русские корни. Самый первый Хансон, Магнус, в тысяча сто семьдесят седьмом году женился из политических соображений на Анне, дочери князя Юрия Ярославовича из рода Рюриковичей. И тогда же начали строить Олаф, закончили в тысяча двести девяностом, по тем временам просто мигом возвели. Вот с той поры кто-нибудь из сыновей рода Хансон под венец русскую ведет, а с ней приезжают верные холопы, они находят пару среди местных. Прапрапра… бабка моей мамы прибыла с Марией, невестой очередного Хансона, а дед моего деда был лекарем, в Олаф его выписали из Москвы на несколько лет, но ему здесь так понравилось, что он остался навсегда. А вот в семье Брунгильды никогда никого из России не было. Таких фамилий немного, и они очень чистотой крови гордятся. Все со съехавшей крышей, как моя свекровь. Брунгильда может войти в местную библиотеку, увидеть очередь на абонементе и заявить:

– Я имею право на первоочередное обслуживание. Вы пришлые, а мои прадеды при дворе Магнуса Первого состояли.

Здесь у нас таких, как Брунгильда, называют «Верные», они на всю голову больные, живут в нереальном мире. Например, Маргит, владелица магазина книг, не разговаривает со своим племянником Беном, даже не здоровается с ним. Угадайте почему?

– Наверное, он чем-то ее обидел, – предположила я.

– Не-а, – засмеялась Ирина, – у Маргит претензия: ее сестра вышла замуж за москвича, значит, Бен наполовину русский, а они затеяли недавно войну со Швецией. У Маргит мать шведка, ей про ту битву вспоминать тошно.

– Недавно? – удивилась я. – Не очень хорошо знаю историю, но вроде никто в последнее время со шведами не сражался.

– Недавно, это в тысяча шестьсот тринадцатом году, – расхохоталась Ирина. – Ни Бен, ни его отец к тем событиям ну никакого отношения не имеют. Но Маргит их все равно на дух не переносит, потому что в той войне погиб один из сыновей ее прапрапра… деда. Ох, заболталась я, вам отдохнуть надо, день хлопотный выдался, сначала на самолете летели, потом на автобусе ехали. А тут я с рассказами про дела-порядки. Давайте покажу, как пулены крепятся.