– Да-да, нас трое! – пропела вся троица в один голос.

– Это просто сон, – уверенно сказала себе Аврора. – Эти женщины не могут быть настоящими.

– О, принцесса, мы самые настоящие, – возразила первая женщина.

– Добро пожаловать в страну снов, малышка, – прощебетала вторая.

– Да-да, мы искали тебя, – прибавила третья.

– Малефисента будет очень-очень рада, что мы тебя нашли, – сказали они хором и захихикали так, что у Авроры от их смешков зябко сжалось сердце.

Пока Нянюшка и Цирцея наблюдали за приближением Малефисенты к королевству, Нянюшкины мысли как-то сами собой перешли к давно забытым воспоминаниям – тем, которые она предпочитала хранить в самых недоступных уголках своего разума. Но сейчас с ней происходило нечто необъяснимое. Чем ближе подступала темная фея к замку, тем сильнее оживлялась Нянюшкина память. Процесс оказался болезненным – ведь воспоминания эти принадлежали не только самой Нянюшке, но и Малефисенте тоже. Сейчас Нянюшка скорее негодовала, что ей дан этот талант – умение читать мысли и улавливать чувства тех, кто ей небезразличен. Она уже почти жалела, что не может вернуться к тем временам, когда она саму себя считала просто нянькой Тьюлип, ничего не зная ни о своей силе, ни о своем прошлом, ни о своей великой любви к Малефисенте. Но вместо того чтобы пытаться побороть эти воспоминания, она просто отдалась им, позволила нахлынуть и затопить себя бурным потоком полустертых видений. И открыла свой разум Цирцее, чтобы разделить свои мысли с ней.

Малефисента появилась на свет в Стране эльфов и фей. Ее нашли в большом дупле на дереве, где шумно каркали вороны. Она была совсем маленькая, беззащитная и неловкая, вся словно состоящая из одних острых углов. Молочно-зеленая бледная кожа не красила ее остренького скуластого личика, а на твердой костистой головке уже пробивались уродливые шишковатые рожки. Одним словом, симпатичного мало.

Феи и эльфы ее побаивались – очень уж страшненькой она уродилась. Они так и оставили ее там, на дереве, одну-одинешеньку, потому что никто не мог сказать, кто подбросил ее в дупло. Уж если собственные родители не захотели с ней нянчиться, то и феи не станут. Все они дружно решили, что она, вероятно, детеныш огра. Или еще кого-то, не менее гадкого и отвратительного. Кроме того, у нее не было крыльев или каких-то других приятных феям особенностей. И вообще от нее так и веяло злом, а значит, она попросту не могла быть феей. Не могла, и все тут. По крайней мере, именно так утешали себя феи, обсуждая между собой поздней ночью, правильно ли они поступили, бросив беззащитное маленькое существо в дупле старого дерева.

Кем бы она ни родилась, сейчас она принадлежала воронам. Пусть вороны о ней и заботятся, – решили феи. – Наверняка эта девочка – порождение их вороновой магии.

Ну а вороны, как всем известно, – воплощенное зло.

Феи дали девочке имя Малефисента – в честь Сатурна, с его неблагоприятным влиянием, и Марса – злобного и кровожадного бога войны и разрушения. Только таким феи и видели будущее малышки – полным злобы, опустошения и раздоров.

Так что растили ее вороны. Они приносили ей пищу, украденную со стола других фей, а время от времени даже кое-что из одежды, срывая ее с веревок, на которых феи сушили белье. Одежда пахла цветами и солнцем и приятно согревала тщедушное тельце девочки.

Так все и продолжалось, пока к себе домой в Страну эльфов и фей не вернулась Нянюшка – сама Легендарная. Вернулась она затем, чтобы снова занять место главной наставницы Академии эльфов и фей.

Когда Легендарная вступила в пределы Страны эльфов и фей, стояли сумерки. Ее голубые глаза сверкали, серебристые волосы ниспадали на плечи пышными кудрями. На темнеющем небосводе уже загорались звезды, и казалось, что с появлением Легендарной они мерцают ярче.

Легендарная улыбнулась, радуясь, что вновь оказалась дома. Но улыбка ее погасла, когда она заметила одинокую юную фею, которая жалась в большом дупле как дикий зверек. Малефисенте к тому времени было уже четыре года, и она все еще выглядела тощей и угловатой – ничего общего с гладенькими, пухленькими, розовощекими малышками-феями, которые порхали по Стране эльфов и фей как толстенькие шмели, опыляя цветы мерцающей волшебной пыльцой. По сравнению с этими феями Малефисента казалась больной – слишком худая, слишком зеленая, со слишком острым изможденным личиком. Да еще рога – эти ужасные рога! – придававшие ей особенно зловещий вид. Но Легендарная увидела в ней то, чего не хотели видеть феи, – брошенную маленькую девочку, которой так не хватало любви.

– Что ты делаешь здесь, в этом старом дереве, дитя? Где твои родители? – спросила Легендарная.

Девочка не ответила. До сих пор она общалась с одними только воронами и не привыкла разговаривать с себе подобными. Сказать по правде, она была уверена, что с ней вообще заговорили впервые. Лицо у незнакомки было доброе, но Малефисента избегала смотреть ей в глаза – очень уж это было непривычно. Тем более что эта невесть откуда взявшаяся женщина смотрела на нее с участием и лаской, чего с девочкой еще не случалось. Как правило, феи при взгляде на нее морщили носики и отворачивались – если вообще удостаивали ее взглядом.

– Говори же, дитя! Кто ты такая? – продолжала настойчиво расспрашивать Нянюшка.

Малефисента попыталась ответить, но не смогла. С ее губ сорвался лишь режущий ухо хриплый крик, похожий на карканье.

«Боги мои, бедняжка никогда не пользовалась своим голосом! Ни разу! Она даже плакать не умеет», – от этой мысли у Нянюшки болезненно сжалось сердце.

Малефисента и сама не знала, что обладает голосом. До сих пор он был ей не очень-то нужен – вороны говорили с ней на своем языке и легко понимали ее без слов.

Легендарная сразу поняла, в чем трудность, и легко взмахнула рукой, придав маленькой зеленой фее храбрости заговорить.

– Ну же, теперь ответь мне, моя милая, – подбодрила она малышку.

– Здравст…вуй.

Ломкий, сдавленный голос Малефисенты напоминал лягушачье кваканье, однако это были ее первые в жизни слова! Новообретенная способность пугала ее, и в то же время ей стало радостно.

– Ну-ка-ну-ка, для начала очень неплохо, моя милая! А как тебя зовут?

– Они... называют меня... Малефисента.

– Кто называет тебя так, моя милая? Вороны?

Малефисента медленно покачала головой:

– Нет. Они. Феи.

– Да неужто? – Нянюшка прекрасно понимала, почему ее сестра и прочие феи дали девочке имя Малефисента. И ее сразу же охватил гнев. Постаравшись, чтобы девочка никак этого не заметила, она снова улыбнулась ей. – А почему, позволь спросить, ты здесь совсем одна? – продолжала расспрашивать она. – Где твои родители? Уж я бы сказала им пару ласковых за то, что они бросили такую малышку мерзнуть в дупле в компании одних только воронов!