– Новая гувернантка? – произнесла она тонким, дрожащим голосом. – Вы, моя милая, на мой взгляд, чуточку старше мисс Мелиссы!

– Я старше, чем вы, вероятно, думаете, – ответила Памела с улыбкой, поскольку находила невозможным обижаться на эту маленькую, высохшую старушку. – А ее светлость считает, что, возможно, для мисс Мелиссы будет к лучшему находиться на попечении кого-то, близкого ей по возрасту.

– Да, в свое время и я была молодой, но все мы состаримся в этом имении! – со вздохом согласилась няня. – Все, кроме щеголеватого джентльмена, который называет себя учителем. – Она хмыкнула. – У моего прежнего хозяина Хамфри были учителя, когда-то давно, и у хозяина Стивена тоже, но выглядели они совсем не так, как этот!

Памела не нашлась, что ответить на это замечание, которое показалось ей совершенно справедливым. Она промолчала. Няня же продолжала изучать ее странным, пытливым взглядом.

– А вы хорошенькая молодая особа! – произнесла она после паузы. – Может быть, слишком хорошенькая, чтобы вам это пошло на пользу, но глаза у вас честные. Честные и добрые! А теперь запомните то, что я скажу. – Она подалась вперед и, протянув руку, ухватила Памелу за запястье, при этом ее проницательные, выцветшие глаза напряженно всматривались в глаза Памелы. – Зло порождает зло, и тем, кто ненавидит, не будет дела до страждущих, когда их ненависть найдет выход.

– Я вас не понимаю! – сказала Памела, спрашивая себя, не помутилась ли слегка умом старушка при всей разумности ее поведения. – Вы пытаетесь предостеречь меня от чего-то или кого-то?

– Зло порождает зло! – повторила няня. – Над этим домом нависает тень, моя милая, вот уже много лет, но сейчас она начнет сгущаться. Он вернулся, а мы-то думали, что он давным-давно отдал Богу душу в чужих краях.

– Он? – повторила Памела, почувствовав, как сердце ее вдруг забилось быстрее. – Вы имеете в виду мистера Хоксуорта?

– Его самого, молодого Джейсона! – Пальцы няни еще крепче сомкнулись у нее на запястье. – Госпожа боится его, несмотря на весь ее гнев, и я тоже, потому что он из тех, кто не прощает и не забывает ничего. И помните – нельзя подпускать его к деткам, и их к нему тоже!

– Но почему? – воскликнула Памела. – Ведь не думаете же вы, что он причинит им вред?

– Не все ли равно почему! – Няня отпустила ее запястье и откинулась на подушки, закрыв глаза. – Просто сделайте, как я вас прошу. На то есть важная причина.

Она отказалась говорить что-либо еще, и Памела вернулась в комнату для занятий еще более возбужденная, чем прежде. Итак, Джейсон Хоксуорт вовсе не чужак, как она предполагала. Противоречия между ним и леди Таррингтон, в чем бы они ни заключались, имеют давнюю историю, и, хотя Памела была склонна отнести нянины опасения на счет фантазий ее более чем преклонного возраста, она невольно спрашивала себя: что за тайна здесь кроется?

Следующие несколько дней она была всецело поглощена тем, что приспосабливалась к требованиям, предъявляемым к ней на новом месте, и у нее почти не оставалось свободного времени, чтобы думать о чем-либо еще. Потом ее однажды позвали в гостиную к леди Таррингтон, и после пары замечаний общего характера ее светлость удивила ее, спросив:

– Вы умеете править экипажем, мисс Фрэйн?

– Да, миледи. Под конец жизни отца мне нередко приходилось отвозить его на встречи с прихожанами.

– В таком случае завтра в два часа сюда подадут кабриолет, и вы отвезете детей в церковь. Приближается годовщина кончины их отца, когда по традиции принято класть цветы перед его надгробием. Только в церковь, мисс Фрэйн, и потом прямиком домой. Вы меня поняли?

Памела кивнула.

На следующий день, когда подали кабриолет, она заметила, что Стивен наблюдает за ней с тревогой, поскольку под сиденьем был привязан Рассет. Она испытывала некоторые сомнения относительно того, позволить ли собаке ехать с ними, но не смогла устоять против мольбы в глазах ребенка.

– Садитесь в экипаж, дети, – спокойно сказала она. – Сэр Стивен, места не так уж много, так что вам лучше сесть между Мелиссой и мной и держать Рассета на коленях.

Он одарил ее сияющей благодарной улыбкой и забрался в кабриолет, а следом за ним – Мелисса и Памела. День выдался прохладный, ветреный, с проблесками солнца, с тенями от облаков, собирающихся над холмом и долиной, так что окружающий пейзаж постоянно менялся с изменяющимся светом, но у Памелы не было никакой возможности любоваться природой, когда они съезжали вниз по холму. Дорога была непростая, а с тех пор, когда она последний раз держала в руках поводья, прошло так много времени, что отвлекаться было весьма опасно.

Она вздохнула с облегчением, когда они добрались до подножия холма и дорога, выровнявшись, соединилась с другой, тянувшейся по дну лощины. Когда они достигли этого места, она услышала, как кто-то скачет на лошади по ответвлению дороги, скрытому от нее высоким берегом, и натянула поводья, чтобы пропустить всадника, который промелькнул перед ней. Однако она успела заметить иноземное одеяние и смуглое, бородатое лицо под тюрбаном из блестящей ткани до того, как он снова скрылся из вида за поворотом дороги в направлении деревни.

– Это слуга мистера Хоксуорта, – пояснил Стивен, видя изумление Памелы. – Мистер Хоксуорт, знаете ли, прежде жил в Индии, сколотил там огромное состояние и привез с собой обратно этого Махду, и говорят, этот Махду на все готов ради мистера Хоксуорта, на любое злодейство. Говорят…

– Опять ты наслушался болтовни слуг, Стивен, – оборвала его Мелисса. – Бабушка запретила нам говорить об этом человеке, и ты это прекрасно знаешь.

– Я не понимаю почему! – возразил Стивен. – Мне нравится о нем разговаривать! А еще мне хотелось бы побеседовать с ним и расспросить про Индию и о том, действительно ли он совершал там все те ужасные вещи, которые ему приписывают. Я не боюсь его!

– Если бабушка запретила вам говорить о мистере Хоксуорте, сэр Стивен, то тут больше не о чем рассуждать, – вмешалась Памела. – Прошу вас, помните о том, куда мы едем и зачем, и постарайтесь направить свои мысли в более подобающее русло.

Стивен насупился и замолчал, уткнувшись лицом в шелковистую шерсть Рассета. Он не произнес больше ни слова, пока они не добрались до места назначения. Церковь стояла на той же стороне реки, что и Таррингтон-Чейс, но за деревней, на гребне небольшого холма. Короткая, круто спускающаяся аллея, обсаженная каштанами, вела к поросшей травой площадке перед крытым проходом на кладбище. Здесь они остановились и привязали лошадь. Рассета тоже привязали и оставили, а Памела, взяв цветы, следом за своими подопечными миновала ворота и двинулась по тропинке.

Погост представлял собой унылое, расположенное с северной стороны от церкви место, покрытое тенью от огромных древних тисов, с неосвященной землей, где, в соответствии с суровыми старинными обычаями, хоронили некрещеных и самоубийц. Даже летним днем здесь царила гнетущая атмосфера – исполинские деревья заслоняли солнце и простирали над могилами свои темные ветви.