– Ну и чем это всё кончилось? Она тебя бросила?

– Да. Ведь этот хмырь был просто бездельником с богатыми родителями. И задурил ей голову своими россказнями, цветами и подарками. Словом, она выбрала его. Я смирился. Всё забыл. И решил, что всё это не для меня. А теперь я встретил удивительное существо, в котором красота гармонично сочетается с высоким интеллектом. Но знаете, когда про звучал контрольный выстрел?

– Но откуда же мне знать?

– Кажется, вы в это время были заняты с каким-то безумно тупым студентом и пытались ему объяснить, каким образом Флобер, не будучи ориенталистом, внёс свой достойный вклад в колониальную политику Франции. А она в это время спорила с этим очкариком. Тот убеждал её, что Фирдоуси – это недосягаемая вершина в средневековой поэзии. Она же говорила, что Фирдоуси – это всего лишь театр масок. Там нет реальных чувств и эмоций. Именно поэтому он ей и не интересен. Я был поражён. Вы же помните, что моя дипломная работа была посвящена именно Фирдоуси?

– Конечно. Хорошая была работа. Ведь ты же был

одним из тех удивительных студентов, у которых и арабский, и персидский были в равной мере хороши. А персидскую поэзию ты знал как никто другой. Всё это замечательно. Но я боюсь, что во всех этих твоих планах по завоеванию моей студентки, нет роли, достойной меня. Так что позволь пожелать тебе спокойной ночи.

– Но я пришёл с конкретным предложением. И в нём нет и намёка на сводничество. Через пару месяцев в Вене состоится очень интересная конференция. Она, правда, не чисто востоковедческая, а посвящена вопросам мультикультурализма. Но выто хорошо знаете, что сейчас это модное словечко, за которым может спрятаться всё, что угодно. У вас в группе всего двенадцать человек. Давайте я зарегистрирую всех вас для участия в этом мероприятии. Вы можете стать одним из основных докладчиков. И я думаю, что в силу того, что мы уплачиваем вступительный взнос за каждого участника, устроители поймут ваше желание приобщить ваших студентов к международной практике обсуждения злободневных вопросов. Кто знает, может быть, вне Баку, в таком прекрасном городе, как Вена, мне удастся на ладить контакты с ней?

Тут меня начал разбирать смех.

– О боги! Более глупого и настолько затратного метода обольщения молоденьких девочек трудно даже себе представить. Неужели всё настолько серьёзно?

– К сожалению, да. И во всём этом виноваты только вы. Если бы не ваши провокационные методы преподавания, я бы не втянулся во всю эту ориенталист скую чушь и не погряз бы в болоте аргументов этой очаровательной мадмуазели. Ведь каждый раз, когда она пытается обосновать свою точку зрения, я начинаю чувствовать себя круглым идиотом.

– Это правильное ощущение.

– Да? Ну что же, вы сами меня спровоцировали. И я всё скажу. Без утайки. Вы думаете, что я не замечаю, какие восхищённые взгляды вы сами кидаете на неё. Вам кажется, что это всего лишь взгляд педагога, очень довольного ответом своей студентки. Вы даже не замечаете того, что в вас, при одном взгляде на неё, просыпается мужчина. Или замечаете, но не признаётесь в этом.

Вначале я хотел просто возмутиться. Отчитать этого мальчишку. Однако вдруг я чётко осознал, что именно это состояние постоянного восхищения заставляет меня с особой тщательностью готовиться к этим занятиям. Испытывать огромное чувство радости оттого, что я вновь увижу эти умненькие глаза на очаровательном лице и улыбнусь в ответ на её широкую улыбку. Тогда меня просто начал разбирать смех.

– А ты знаешь, всё же ты прав. Но ты можешь быть предельно спокоен. Я тебе не соперник. Да и шансов у меня намного меньше, чем у тебя.

Тут мы начали смеяться вдвоём. Это был хороший смех. Добрый смех.

– Всё же мне надо поблагодарить тебя. Если бы ты не втянул меня в эту аферу, то я так бы и не вылез из своей скорлупы.

***

Я с трудом уговорил родителей этой девушки от пустить её в Вену. Обещал беречь её и ограждать как от лёгкого флирта с мальчиками, так и от бесцельного шатания с ними по венским улицам. Она тоже дала им клятвенное обещание следовать за мной тенью. И мы поехали.

Сама конференция была очень интересной. Я встретил немало коллег из постсоветского пространства. Они очень удивились тому, что я вдруг решил вынырнуть из столь интересного мне средневековья и окунуться в какие-то проблемы современности. Всё было замечательно. Кроме одного.

Я так и не смог уберечь нашу Красную Шапочку от того, чтобы она не влюблялась в этого Серого волка, желающего съесть её, её бабушку, а, может быть, и ещё кого-нибудь в придачу. План её обольщения был вы строен с таким мастерством, что у неё не оставалось ни единого шанса на спасение.

Ещё в Баку наш ректор вручил мне билеты на ба лет. Всего два билета. Для меня и его избранницы.

– Сходите. Это очень красивый спектакль. Вам понравится.

Наши места располагались в середине первого ряда ложи. За пару минут до начала мой бывший студент вошёл и уселся рядом с этой мадмуазелью. В её глазах я не увидел ни капли узнавания. Неужели она за всё время обучения так и не встречалась с ним? Задумавшись об этом, я вдруг сразу всё понял. Он же был всего-навсего основателем этого университета. Ведь те, с кем сталкивались студенты, были всего лишь его наёмными работниками. Судя по всему, она видит его в первый раз и не знает, кто он.

Устроившись рядом с ней, он в антракте сообщил нам кучу информации об этом балете. Её не было даже в том толстом буклете, который мы приобрели. Очевидно, он очень хорошо подготовился. А ещё он много шутил, угощал нас какими-то пирожными в буфете. И легко переходил с русского на английский, с немецкого на арабский. И без того огромные глаза этой девочки становились ещё больше. Его персидский просто доконал её.

– Я была уверена, что все мужчины ненавидят балет.

– И вы абсолютно правы. Я его тоже ненавижу.

– А зачем же вы тогда пришли на этот спектакль? – Ну, это же не балет, а «Коппелия».

– Ну и что?

– А интрига здесь кроется в том, что француз, искрящийся юмором и желанием раздразнить всех и вся, может сделать из очень серьёзной немецкой истории ужасов феерическую комедию. Смешную и забавную.

– А при чём здесь это?

– Понимаете, в фольклоре есть два абсолютно