Инзы почти до Симбирска. Стало быть, для того чтобы соединиться с Первой армией, нужно выйти на железную дорогу. А может быть, наши войска находятся намного восточнее, тогда задача упрощается, встретимся со своими раньше. А дальше что? Дальше нужно наступать на Симбирск, отбросить чехов и белых за Волгу. Если попадутся по пути к железной дороге какие-то наши отряды, присоединю их под свое начало. Наступление на Симбирск — дело серьезное. Там отряды Каппеля, белочехов, этот орешек нелегко разгрызть. Но это еще когда будет, сейчас одно на уме: как вывести такую прорву народа и такой огромный обоз из окружения. Как идут к Шиловке посланные ранним утром пароходы? По времени они должны уже быть на месте. Если в Шиловке нет белых — считай, что нам повезло, иначе попадешь прямо в клещи. Гай посмотрел на карту, прикинул расстояние от Шиловки до Тушны — сколько будут идти отряды, получалось часа три-четыре. А что им идти — ни одной подводы, только бойцы, иди в любую сторону налегке. Чертовы обозы, как они связывают нас! Но идти налегке — значит идти без еды и с минимумом патронов и снарядов. Это до первого боя хорошо, а когда расстреляешь все запасы — чем тогда воевать? Нет, обоз нужно сохранить во что бы то ни стало... Как кормиться без обоза? Нужно искать пропитание по дороге. За продукты, правда, он приказал платить, но, во-первых, не все крестьяне захотят продавать, значит, придется отбирать, а во-вторых, почти невозможно проследить, всегда ли бойцы расплачиваются за то, что берут. Крестьяне вряд ли пойдут жаловаться начальству, думая, что эти реквизиции проводятся с его ведома. А в результате отношение к красногвардейцам будет недоброжелательным. Так что обоз — это не только удобства военного быта, это еще и большая политика. Бросать обоз можно только в самом крайнем случае.

Гай сложил карту и положил ее в полевую сумку. Вокруг было непривычно тихо. Отряды уже ушли на окраину Сенгилея, причалы опустели. Гай вышел на палубу, окликнул капитана «Нижегородца».

— Ну как, машину разобрали?

— Разобрали... Там любую деталь вытащи — с места не сдвинешься.

— А куда команда пойдет?

— На пароходе останемся, куда нам деваться. Все барахло здесь, это наш дом.

Гай подумал, что и отряды считали суда своим домом, и вот теперь они переходят на землю, и это вызывало чувство неуверенности. Не было ничего, кроме подвижного обоза, что привязывало бы к себе, все становилось текучим и зыбким. Как-то сложится сухопутная жизнь?

Гай спустился по сходне на причал, ощущая спиной взгляды матросов и капитана. Все-таки это было поражением — бросать на произвол судьбы суда, служившие им верой и правдой столько времени. И матросы думали, глядя ему в спину, что ушел не просто пассажир — ушла новая власть, и неизвестно, как-то сложится теперь их жизнь, что будет с ними самими и с оставленными в Симбирске семьями.

Гай вышел с территории порта, в тени под деревьями стояла машина с Гайдучеком за рулем.

— Поехали к исполкому, — сказал Гай, откидываясь на сиденье.

Возле исполкома стояла большая подвода, нагруженная сундуками, узлами и ящиками с бумагами. На крыльце председатель исполкома разговаривал с двумя женщинами.

— ...И нечего вам бояться, — говорил председатель с деланной убежденностью, нагнув голову к лицам невысоких, но крепких женщин. — Скажете, что вас начальство заставило работать в Совете, мол, председатель вызвал и пригрозил тюрьмой, если не пойдете работать.

— Да вон говорят, что в Новодевичьем сельсоветчика убили...

— Не бойсь, не тронут они тебя. Ты же не заглавная должность в Совете... Вон тебе красный командир скажет... Боятся оставаться, Гай Дмитриевич.

— А что они делали в Совете?

— Вот она завхозом была, — показал председатель на пожилую женщину в платке. — А эта в канцелярии работала.

— Ну, вас белые не тронут. Они за партизанами и начальством гоняются. Председатель верно советует — скажите, что заставили вас работать.

— Что ж, теперь беляки победят насовсем? — спросила женщина в платке.

— Что ты, тетка! — сказал Гай уверенно. — Через пару недель мы тут снова будем. Чтоб беляки нас побили — этого никогда не будет. Люди уже узнали, что такое Советская власть, кто же теперь под царя снова пойдет? — Гай повернулся к председателю: — У тебя все готово?

— Считай, все. Машинку вон они возьмут, дома спрячут. Вернемся, пригодится, — как-то не очень уверенно сказал председатель, и женщины сразу погрустнели, уловив эту неуверенность.

— Ну давай закругляйся. Найдешь в середине обоза штабную подводу, поедете вместе. — Гай повернулся к Гайдучеку: — Поехали за город.

На окраине было столпотворение — улица забита подводами, под деревьями, у заборов, сидели и стояли бойцы отрядов, меж возами шмыгали мальчишки, толклись у походных кухонь и орудий. Здесь же бабы продавали молоко и зелень, разговаривали с бойцами. На крыльце одного дома стоял рослый мужчина в серых брюках и розовой рубахе и читал газету сгрудившимся вокруг крыльца красногвардейцам.

Машина петляла меж возами, оставляя клубы пыли, бойцы и жители провожали глазами прямо и собранно сидящего рядом с шофером Гая, спокойно оглядывающего готовую к движению колонну. Подводы тянулись до самой околицы, где стояли оседланные лошади и в тени домов лежала на земле большая группа бойцов. Гай увидел у ворот одного дома Павловского, помахал ему рукой, подзывая к машине.

— Начинайте движение, — сказал он Павловскому. — Высылай сначала, как договорились, разведку и боковые дозоры.

— До которого часа будем идти?

— Привал минут на двадцать через три часа. А потом уже без остановки до Тушны. Там обед и ужин разом. Если беляки нас раньше не угостят.

— Ну, встретятся, тоже без обеда останутся, — засмеялся Павловский. — Лишь бы до ужина все кончилось.

Гай подумал о том, что до ужина кто-нибудь из них может и не дожить, но уже привычным усилием души отогнал этот страх и велел Гайдучеку поставить машину в тень возле дороги.

Павловский зычно скомандовал строиться, бойцы стали выходить на дорогу, отряхивая налипший мусор и чадя самокрутками. Через минуту колонна выстроилась, Павловский выкрикнул: «Шагом марш!» — и отряды двинулись вперед.

Гай стал рядом с машиной, пропуская мимо себя колонну. Сперва прошли отряды, потом потянулся длинный обоз, поднявший пелену пыли, поскрипывали колеса, фыркали лошади. За первой частью обоза проследовал Тверской коммунистический отряд, Козловский и Нижегородский отряды. Потом снова потянулся обоз. В следующей группе шли коммунистический отряд Казани и отряд моряков Прохорова. За ними опять потянулся обоз, а в арьергарде шли Симбирский