промку, где запаслись ломами, арматурой и пиками из заточенных электродов.

Среди ночи в казарму третьего отряда ворвались вооруженные таким же оружием суки и заорали:

— Ворам подъем! Мужикам и пидорам лежать!

Каждый не поднявшийся автоматически лишался блатного звания и в дальнейшем мог оставаться, в лучшем случае, мужиком.

Урки давно ждали нападения и встретили противника во всеоружии. Но численный перевес оставался за козлами.

Семейников Ляха никто не беспокоил, они могли спокойно отлежаться в койках. Но все они, и даже Кишка, вскочили вместе с Лешкой и плечом к плечу врубились в строй врага.

Основной удар нападавших был направлен на козырный угол, где располагался Фома с семьей и пристяжью. Тем пришлось туго. Их зажали с двух сторон и ряды их таяли на глазах.

Лях, орудуя ломом, шел в голове клина. Ваха и Купидон прикрывали его с флангов. Сало с высоты своего роста орудовал над их головами длинной стальной арматуриной. Кишка за спинами семейников пятился задом наперед, держа в каждой руке по заточенному электроду. Он беспорядочно тыкал и махал ими перед собой, что надежно гарантировало отряд от нападения с тыла.

Лях пробился к Фоме как раз вовремя. Здоровенный козлина — целый бизон, а не козел — из культурно-воспитательной секции сбил Чингиза и уже успел заехать самому авторитету по балде железным прутом с ошметком бетона. Лях отшвырнул его под удар Вахи, а сверху на массовика-затейника обрушилось грозное орудие сторонника самостийности и незалежности.

Но положение блатных продолжало оставаться близким к краху. Суки уже одолевали, как вдруг со стороны входа в барак послышался боевой клич:

— Дави козлов и легавых! Смерть сукам, жизнь ворам!

Это арестанты четвертого отряда проникли через разделяющий отрядные локалки забор и ударили в тыл врагу.

Поражение сук было полным. Они бежали в полном беспорядке, давя друг друга в узких локальных калитках. На плечах противника блатные овладели всей зоной. К ним присоединились сочувствующие, имевшиеся даже в самых козлиных отрядах. Козлы закрылись в штабе зоны и помещениях ШИЗО и БУРа. Штурмовать их урки не стали, чтобы администрация не расценила это как бунт.

Тем не менее наутро чекисты вошли в жилую зону, устроили общий шмон, но так ни с чем и вышли. С десяток стукачей и активистов расстались в ту ночь с жизнью. Дело было сделано, зону разморозили.

* * *

Капитан Храпов вызвал к себе Фому. Тот явился в кабинет кума как к равному. Понимал, что с этого дня он, Фома, стал для администрации очень нужным человеком.

— Звал, начальник?

Храпов сел напротив вора и бросил на стол пачку сигарет.

— Кури.

— Покупаешь, начальник?

— Еще нет. Да разве Фому за пачку сигарет купишь? — польстил он авторитету. — Поговорить с тобой хочу по серьезному.

— Знаем мы эти разговоры, — отмахнулся Фома. — Все они крякушником заканчиваются.

— Если правильно себя вести, и в карцере жить можно, — возразил капитан. — С хорошим гревом и в кондее не замерзнешь.

— Так ты, начальник, меня все-таки покупаешь или запугиваешь? Я что-то никак не въеду, — развел руками Фома.

— Ни то, ни другое. Вот спросить тебя хочу. Ты же не дурак. Понимаешь, хоть власть на зоне поменялась, но производственный план нам никто не отменял. Так?

— Ясный пень. Мужику на зоне работать положено, петуху — жопу подставлять, а вору — за правду страдать.

— Не волнуйся, страданиями я тебя обеспечу, — успокоил авторитета Храпов. — А мужиков работой. Значит я так смекаю, что мы друг друга поняли.

— А что тут не понять? За план, начальник, не переживай. Будет план. Только вот такое дело, — Фома замялся. — Та братва авторитетная, что с этапом пришла… Боюсь, с ними так легко не договоришься.

— Это моя забота, — ответил Храпов. — Отправлю за Яхонтом. А что за пацан тут объявился? Лях, что ли? Он тебе как, не мешает?

— Пока нет. А если и помешает, я с ним сам разберусь. Ладно, начальник, зови своих архаровцев, пусть меня в кандей ведут суток на пятнадцать. Без этого мне назад в барак ходу нет. И грев не забудь, по ходу, подогнать.

Через неделю четверо блатных авторитетов, прибывших, чтобы разморозить зону, и представлявших для власти Фомы серьезную конкуренцию, были этапированы на Северный Урал. Сынок, и еще несколько проявивших себя отрицал, отправились с ними.

* * *

Как-то после ужина Кишка отозвал Лешку в сторону.

— Есть новость. Фома завел из мужиков "машку" для себя и своих прихвостней. Тот к нему тайком вафлить ходит. И никто не знает, что он опущенный.

— Быть не может, — усомнился Лях. — Он же так весь отряд зашкварит.

— А Фоме что с того? Большую он власть забрал, — продолжал Кишка. — Общак у него, рамсы разводит, что твой судья. Только люди говорят, что он свое решение за дозу марафета изменить может.

Лях нахмурился.

— Косяк серьезный. За такое не жопой — головой отвечать придется.

— Вот и я говорю, — согласился Кишка. — Надо бы доказательств побольше нарыть.

— А тебе-то это зачем? — спросил Лях.

— Как зачем? Если тебя смотрящим над зоной поставят, мне разве плохо будет?

— Губы подбери, размечтался, — охладил его фантазии Лях. — Тут и авторитетнее меня люди найдутся.

— Хошь верь, хошь не верь, а быть тебе законником, — заверил Ляха Кишка.

— А это я и без тебя знаю. Короче, шпионь, только аккуратнее.

Утром сведения, полученные от Кишки, оказались еще невероятнее.

— Ссучился Фома, — уверенно заявил Кишка. — И заварка у него в кружке — от хозяина.

— За базар отвечаешь? — не поверил Лях. — Нужны доказательства.

— Завтра будут, пообещал Кишка.

На следующий день Кишка на утреннюю проверку не вышел. После долгих поисков его нашли повешенным в старом заколоченном сортире, где когда-то жили петухи.

А еще через день Ляха выдернули на больничку. Это означало разборку.

Сало пошукал среди земляков в других отрядах и принес ошеломляющую весть.

— Тебе хотят предъявить, что ты Призрака завалил.

— Что?!

Такой бессмысленной подлости Лях никак не мог ожидать.

Кенты провожали его до самого забора локалки.

— Это Фома на тебя бочку катит, больше некому, — сказал Купидон.

— Если это так, я Фому на куски порежу, — пообещал Ваха.

— Вы вот что, братухи, держитесь вместе и ждите меня. Я вернусь, зуб даю. А с Фомой придет время — поквитаемся.

Перед вечерним построением Сало отозвал Ляха в сторону.

— Я тут кое-что узнал насчет Кишки. После отбоя сходим в одно место, покажу.

Лях видел, что хохол о чем-то недолго шептался с Чингизом. После отбоя Лешка долго ждал своего семейника, но тот словно сквозь землю провалился. А утром зону подняли на час раньше