– На Новый год. А при чем тут он? – Женщина нахмурилась.

– Просто любопытство, – буркнула ведьма.

– А-а. – Та пожала плечами и, поднявшись, вытащила с полки фотоальбом. – На Новый год мы виделись.

С фотографии на них смотрел еще живой Сашенька и его блондин-брат. Миражана вгляделась в последнего, но сходства со скрипачом почти не было. Почти. Потом ведьма посмотрела на недавно погибшего. Как представительница своей профессии, Миражана могла с легкостью определить по фотографии, кто жив, кто мертв, и если мертв, то как давно. Но сейчас чутье сбоило: казалось, что этот парень с фотографии вообще не жил.

– А как звали психолога, к которому ходил Александр? – Кирилл молчал всю предыдущую беседу, но сейчас решил вмешаться, боясь, что Миражана забудет взять данные «мозговеда».

Ведьма как раз собиралась это сделать, поэтому улыбнулась: подопечный радовал ее все больше.

Госпожа Лорская долго искала необходимую информацию, а оба ее собеседника изнывали от нетерпения. Кирилл так вообще был уверен, что фамилия психолога будет Ларно. Более опытная Миражана просто надеялась на это.

– Голи, – произнесла госпожа Лорская, возвращаясь в комнату, – его фамилия – Голи. Имени не помню, к сожалению. Плохо их запоминаю. Но фамилия редкая, а работает он в Психолого-реабилитационном центре на проспекте Тридцать Первого Мая.

– Может быть, телефон? Как-то же Александр к нему записывался?

– Первый раз я его отвела, а потом доктор сам ему назначал. Можно ведь и на главный телефон Центра позвонить. Сашенька редко такие вещи записывал. Если нужно было куда-то позвонить, искал в компьютере общий телефон, а там уже просил позвать нужного человека или передать ему информацию. И вы не подумайте, Сашенька всегда ходил на эти занятия. У меня знакомая там работает. Она бы мне сказала, если бы сын не пришел. Я же знала, как это важно. А Сашенька, как любой больной человек, не понимал, что мы пытались ему помочь. Я уверена, если бы прошло еще немного времени…

Андрэ решил, что разговаривать со всеми родственниками последних жертв очень долго. С одной стороны, это необходимо сделать, но с другой, ситуацию нужно увидеть в целом, а значит, нужен тот, кто неплохо знал всю банду. Желательно не убитый горем и способный оценить погибших трезво. Мужчина решил начать с участкового. Ведь, скорее всего, эти ребята не раз попадали в поле его зрения.

Сделав пару звонков, Андрэ договорился о встрече.

Полицейский оказался среднего роста мужчиной лет сорока. Несмотря на отсутствие формы, не узнать в нем служителя закона было невозможно. Дело даже не во взгляде, вроде бы и не слишком внимательном, но явно все подмечающем, а в чем-то другом, или совокупности мелких, едва угадываемых признаков. Андрэ не сомневался, что мужчина его тоже оценил и сделал свои выводы. Даже за годы службы стрелок так и не приобрел тех черт, которые выдавали профессию стоящего напротив мужчины. Однако, даже подозревая, что лучник не относится к коллегам, полицейский ни за что не отказался бы от разговора с ним. Он слишком привык собирать информацию – любую.

– Валентин, – первым протянул руку участковый.

– Андрей, – в тон ему поздоровался мужчина.

– Очень приятно. Я так понял, вас интересует банда Дутого?

– Давай на «ты», хорошо? Так удобнее. – Полицейский кивнул. Андрэ продолжил: – Не знаю, как ее именовали, но туда входили… – Он перечислил имена всех погибших и единственного выжившего.

– Да, это они. Правда, что ли, порешил их кто-то?

– Правда, – согласился Андрэ. – Только как-то непонятно. Траванули или еще как-то. Выжил только Константин Белужный. Да и тот. – Мужчина покрутил пальцем у виска. – Будто паленой белой наглотался. В общем, эксперты там разбираются, а мне вот надо выяснить, кто им зла желал.

Валентин явно хотел расспросить коллегу подробнее, но решил сделать это попозже.

– Да проще перечислить тех, кто им его не желал! – излишне эмоционально высказался он. – Они тут всех достали. Сколько мы с ребятами их задерживали, не сосчитать! Даже сейчас по несколько дел на каждого из них открыто. Только не все доказать можно! Но, видать, есть Бог на свете.

– Что, так допекли?

– Не то слово. Начинали они, прессуя малолеток, и с мелкого воровства. Потом – грабежи, нападения, угоны машин, даже наркотиками приторговывали. И это только то, что первым в голову приходит. Но любимое их развлечение – это поймать кого-нибудь беззащитного в темном переулке и избить. Отморозки, понимаешь? На всю голову. В последнее время вообще с катушек слетели – ни дня, чтобы кого-нибудь еле живого в районе не находили. За месяц – одиннадцать групповых изнасилований, которые, скорее всего, на их счету. Это нормально?

– Что ж их не посадили-то? – удивился Андрэ.

– Да посадили бы рано или поздно. Но пока ничего не доказано. Район у нас вообще криминальный. Единственный полицейский участок и так зашивается. Тут еще недавно наркоторговцы оживились. Видел, как шоссе близко? Две маман повадились девок своих туда таскать. Недавно троих из них нашли с пулевыми в черепе. И все на наш район! Я же про банду Дутого еще с тех пор, когда они малолетками были, трублю, но кто бы услышал. Вот грех так говорить, но я рад, что их кто-то порешил. Как бы это ни сделали.

– Ну и дела у вас творятся, – покачал головой Андрэ. – Наворотили эти уроды немало, как я погляжу. Но не они одни. Однако начали именно с них. Кому-то, наверное, опасному дорогу перешли. А вот скажи мне, что их отличало от других отморозков?

Участковый как-то странно посмотрел на собеседника.

– Пожалуй, назову излишнюю жестокость. Она всегда в них была, но в последнее время просто из всех дыр стала переть. Раньше они хоть как-то сдерживались. А еще… туповаты они. Дутый еще как-то, а остальные совсем дебилы. Объясняешь им что-нибудь, а они выкатят на тебя свои зенки, взгляд тупой-тупой. Даже выкручиваться не пытаются или выгоды своей получить, денег там подзаработать, еще чего. Нет, только одно на уме – водку или пиво жрать и морды бить. Причем в самый кайф для них – именно так, группой и кого-то одного, поприличней. Будто им покоя не давало, что у кого-то ум и порядочность еще остались. Правда, сомневаюсь, что они про такие вещи вообще слышали. Отморозки. Просто отморозки.

– Понятно. Спасибо. – Андрэ задумался. – Мне сейчас все равно разговаривать с их окружением. К кому советуешь обратиться в первую очередь?

– Ну у троих родители совсем гиблые алкаши. Не уверен, что они всегда помнят о наличии у них детей. Если про Белужного, то тут можно к нашему мозгоправу в участок зайти. Вроде как он к ней шастал. Правда, вряд ли успешно. Он, пожалуй, единственный, кто от них отличался немного. Забавно, что он выжил. Но все равно, скажу я тебе, никакой голововед ему не поможет. Не сегодня завтра отправится в места не столь отдаленные. У Дутого отец сидит, а мать сейчас где-то батрачит, не в городе, это точно. Дутый одно время таскался к Людке из магазина, тут за углом. Но вроде уже с месяц не ходит к ней. Похоже, у них плохо все закончилось. Людка уже месяц в больничке. Переломов больше чем костей. Но показания против него не стала давать, хоть следаки чуть ли не умоляли это сделать. У Пашки по прозвищу Слон родители остались. Мать – учительница, кстати, но тут, как сапожник без сапог – других детей смогла воспитать, а своего нет. Сомневаюсь, что она много знает про сынка. Они все общались своей группой, а со стороны кого назвать даже и не знаю. Если только конкурентов поспрашивать. И знаешь, я, если бы это мое дело было, не особо напрягался. Кто бы их ни порешил, не зря жизнь прожил. Жизнь, конечно, бесценна, но некоторых тварей, я считаю, нужно отстреливать, как бешеных собак. От таких природа должна избавляться, закон жизни или, скорее, выживания.