Иногда говорят, что это были митинги нового российского среднего класса. Как известно, к нему относится 20-25% населения страны. То есть речь идет примерно о 30 млн человек. Социолог Александр Ослон, когда хочет указать на новый тип граждан, активных независимых городских жителей, использует понятие «люди-21». Он считает, что таких людей примерно 15%, тоже немало.

Недавно группа ученых из Института проблем управления РАН провела по просьбе журнала «Эксперт» оценку размеров политизированного сегмента российского Интернета. Для этого они проанализировали весь (!) массив записей на русском языке в социальных сетях за две недели и зафиксировали все записи, в которых встречаются слова из политического лексикона типа «Путин», «Медведев», «Навальный», «Единая Россия» и т. п. Вот результат: заметных блогеров примерно 1 тыс. человек, комментаторов их текстов примерно 10 тыс. Еще примерно 20 тыс. человек оставляют записи, на которые никто не обращает внимания, записи не комментируются. «Чистых» читателей, которые не оставляют записей, несколько сотен тысяч.

Истинными организаторами митинга на проспекте Сахарова были не политики, а журналисты, считает главный редактор «Эксперта» Валерий Фадеев. «Газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор» – знаменитая ленинская формула, которой руководствуются новые политические активисты.

Большинство участников митингов или, по крайней мере, тех, кто задавал тон событиям, принято относить к так называемому креативному классу. В хозяйстве развитых стран все большую долю занимают сегменты финансов и услуг: брокеры, финансовые спекулянты, специалисты по рекламе и общественным связям, дизайнеры, архитекторы, журналисты, продюсеры etc. занимают все больше места в структуре занятых. Креативный класс – это стержень эпохи постмодерна, считает Фадеев, той эпохи, в которой мы, собственно, сейчас живем, он – создатель, носитель и защитник самого духа постмодернизма.

Каковы основные черты людей постмодерна?

«Утрата любого чувства истории, и как надежды, и как памяти» (П. Андерсон). Мы легко обнаружим эти аспекты в российской «прогрессивной» общественной среде: с одной стороны, предельно критичное отношение к собственной стране; с другой стороны – удивительная забывчивость по отношению к событиям собственной истории, даже совсем недавним, ими пережитым, таким как распад Советского Союза (он прошел бескровно, зато мы завоевали свободу и т. п.).

Укорененность людей постмодерна в структурах капитала, в основном транснационального. Включенность в Интернет, причем Интернет используется не только как средство коммуникации, но и как инструмент самоидентификации. «Интернет как вершина, апофеоз постмодерна, инструмент, давший огромные новые возможности коммуникаций, в то же время порой пошлейшим образом пародирующий эти коммуникации – социальные, культурные или политические, – пишет Фадеев. – Чего стоят, например, общественные выборы парламента в Интернете, когда даже сами инициаторы проектов, увидев, кого сейчас навыбирают, начинают подозревать, что ничего, кроме балагана, из этого получиться не может».

Антипатию Владимира Путина к людям постмодерна понять можно – ментально он чрезвычайно далек от них. И даже его упреки в подкупленности митингующих (а прямой подкуп вряд ли был) имеют определенный метафизический смысл: за людьми постмодерна маячит транснациональный капитал. Реакция властей на митинги оказалась довольно быстрой. В послании Федеральному Собранию Президент Дмитрий Медведев предложил рестайлинг политической системы: вернуть выборы губернаторов (не ясно, прямые ли), создать возможности для регистрации многочисленных политических партий, учредить общественное телевидение. Кроме того, в последний момент в президентскую избирательную кампанию был внедрен Михаил Прохоров как носитель прогрессивных либеральных идей.

По информации «Эксперта», законопроекты о послаблениях новым партиям и выборам губернаторов были готовы еще летом, их, как ни странно, продвигал серый кардинал Кремля Владислав Сурков. В этом же ряду его попытки создать вторую, помимо «Единой России», дееспособную партию.

После относительного неуспеха на выборах от этой партии отвернулись, кажется, все. Кандидат в президенты Путин работает с Общенародным фронтом, тем самым косвенно указывая на недееспособность партии как избирательной машины – одного из важнейших качеств любой политической партии.

Итак, активный социальный слой в некотором смысле самый передовой, он носитель духа постмодерна в России. Он гегемон, поскольку постмодерн в современном мире обладает гегемонией, покрывает все поле культурного производства (П. Андерсон). Идеи и ценности транслируются людьми постмодерна, владеющими самыми разнообразными средствами трансляции – искусство, литература, СМИ, реклама, дизайн – в другие общественные слои, в первую очередь в средний класс.

Этот слой людей нельзя отождествлять со средним классом. Если определять грубо, представитель среднего класса – почвенник, человек постмодерна – космополит. Гегемония постмодерна не даст стране ничего построить, поскольку эпоха созидания – это модерн, который Россия прошла не полностью. Постмодерн используется внутри стран для манипулирования политической и социальной структурой.

«Нельзя путать плюрализм и шизофрению», – сказал как-то доктор философии Игорь Чубайс, родной брат «отца приватизации». В обществе всегда существует согласие по ключевым позициям (без этого нет самого общества) и широкая дискуссия о деталях и тактике (потому и нужна многопартийность). А мы пока не согласовали ответ на важнейший вопрос: СССР – это наше высшее достижение или страшная катастрофа? «Представьте, что в Германии продолжалась бы дискуссия: Гитлер – хороший парень или негодяй?» – удивлялся Чубайс. Пока вы не разобрались в своем прошлом, вы совершенно не способны двигаться в будущее. Когда ваш сын идет в армию и его бросают в Дагестан воевать с террористами – какую Россию он защищает? Россию бомжей, олигархов, компартии, Императорского дома, коррумпированной бюрократии?

Честные, но наивные поклонники коммунизма должны найти в себе мужество и признать – большевистский эксперимент над Россией провалился. Невиданные в 1000-летней истории страны репрессии, никакой «социальной справедливости» и «власти труда» в совдепии не наблюдалось. Между тем советское прошлое для многих россиян сегодня представляется более желанным, чем постсоветское настоящее. И не потому, что оно было «правильным», но потому, что нынешний порядок еще более «неправильный», чем прежний, отмечал философ.

«Вторичный системный кризис состоит в том, что после семи потерянных советских десятилетий, – писал Игорь Чубайс, – проводившийся двадцать лет «курс реформ», навязанные цензурируемыми СМИ и бюрократией новые ключевые правила и ценности постсоветской жизни также доказали свою непригодность и нуждаются в срочной замене».

Внутри страны холодная гражданская война (место «врагов народа» заняли откуда-то повыползавшие «экстремисты всех мастей») начинает перерастать – от Кавказа через Дальний Восток и Химки – в войну горячую.