Лишь когда машина подвезла Григория к дому Светланы, он встряхнулся и попытался выкинуть из головы все свои маловразумительные страхи. Он взбежал по лестнице, чувствуя, как радостное волнение, известное каждому человеку, неотвратимо вытесняет из души все мрачное и тревожное.

– Здравствуйте, – сказал Григорий, когда дверь перед ним открылась. – Машина у подъезда.

Светлана выглядела очень просто: длинное черное платье, распущенные волосы, из украшений – только тонкая цепочка и серебряное колечко. Однако эта простота давала девушке столько красоты и грации, сколько не способны дать самые роскошные и вычурные наряды, самые дорогие украшения. Это была ее собственная красота, которую не перебивала ни одежда, ни косметика.

– Я почти готова, – сказала она, пропуская гостя в квартиру.

Григорий, хотя и чувствовал себя несколько скованным, не отводил от Светланы глаз, пока она стояла у зеркала и что-то совершенствовала в своем макияже.

– У нас есть еще минут десять? – спросила она с немного виноватой интонацией.

– У нас есть столько, сколько вам нужно.

– Просто сейчас придет Катя – моя подруга. Я попросила ее посидеть с ребенком. Дождемся?

– Обязательно, – сказал Григорий, присаживаясь на табурет в прихожей.

– Может, пока чаю?

– Нет-нет, спасибо.

В воздухе стоял тот запах, который всегда сопровождает подготовку к празднику. Пахло кожей «парадных» туфелек, извлеченных из шкафа, пахло разогретым утюгом, духами, а еще подгоревшим молоком, за которым, конечно, хозяйка в спешке не уследила.

Из комнаты выглянул Пашка. Посмотрел одним глазом и спрятался. Потом его голова снова высунулась из-за двери.

– Привет, – подмигнул ему Григорий.

– Здрасьте, – сказал мальчик.

Он произнес это как-то холодно и вяло, и взгляд, брошенный на гостя, показался пасмурным. Все «праздничные» запахи вдруг потеряли свое очарование от этого единственного взгляда.

Можно было подумать, что мальчик просто боится чужих. Но Григорий вдруг отчетливо понял, что причина вовсе не в этом. Хмурое лицо ребенка отражало не такие уж детские чувства, как казалось на первый взгляд.

– Я готова, – сказала Светлана, просияв улыбкой, которая озарила весь ее образ, как солнечный блик, пробежавший по воде.

Григорий встал, нарисовал в мыслях, как они будут смотреться вдвоем, и остался очень доволен. Если б послушать Донского и действительно взять напрокат смокинг... Впрочем, решено так решено.

– Не будем Катю ждать, – сказала Света. – А то я вся изведусь – терпеть не могу ждать. Павлик, посиди один, скоро тетя Катя придет. Хорошо?

Мальчик кивнул, глядя в сторону.

– Может, все-таки подождем? – предложил Григорий.

– Он часто один остается, – сказала Светлана. – Ничего страшного, уже привык.

«Привык один, – подумал Гриша. – В том-то и дело».

– Ну, все. – Света взяла сумочку и еще раз оценила себя в зеркале. – Пашенька, не скучай. Я скоро приду. Что тебе принести?

Мальчик вышел в прихожую, прижимая к себе желтого плюшевого слоненка.

– Уходите?

Одно-единственное слово, тихо произнесенное ребенком, вдруг заставило взрослых остановиться и переглянуться. Светлана попыталась было успокоить гостя беспечной улыбкой – мол, ничего особенного, – но не успела. Гриша заметил тревогу в уголках ее глаз.

Можно было улыбнуться мальчишке, подмигнуть, пообещать что-нибудь, а потом уйти, закрыв за собой дверь. Все дети не любят, когда их мамы уходят, – ну что тут поделаешь? Мамам приходится иногда уходить.

Григорий и Светлана стояли рядом, глядя на мальчика.

– Павлик, – проговорила Светлана, – нам пора идти. Ты ведь не маленький, ты уже почти мужчина и можешь иногда побыть один.

Пашка кивнул, продолжая глядеть в сторону.

– А к тебе сейчас тетя Катя придет, она с тобой поиграет.

– Не поиграет, – сердито нахмурился Пашка. – Она только по телефону будет разговаривать.

Светлана подняла взгляд на Григория и виновато улыбнулась.

– Сейчас я с ним поговорю, – сказала она.

– Не надо, – ответил Гриша. – Я сам.

Он присел перед ребенком на корточки, заглянул в его обиженное лицо.

– Ты был когда-нибудь на озере?

– Нет, – помотал головой Пашка и еще больше нахмурился, ожидая услышать очередное пустое обещание.

– Сейчас мы вместе с тобой поедем на озеро. Только одевайся побыстрей. Там можно купаться и ловить рыбу. И еще там есть обрыв, с которого можно прыгать, если не боишься. Не боишься?

Пашка помотал головой, глядя на Григория настороженно, все еще ожидая обмана.

– А еще я научу тебя стрелять из лука.

– Какое озеро? – растерялась Света. – А концерт? А я?

Она невольно оглядела свой наряд.

– Вы сможете сейчас спокойно пойти на концерт? – печально улыбнулся Гриша.

Света помотала головой.

– Тогда сходим в другой раз, а сейчас поедем за город. Все наши уже там. Только вам хорошо бы сменить туалет...

– Но ведь сейчас Катя придет! – воскликнула Светлана, однако сама была рада не меньше сына и полна благодарности Григорию за такой блестящий выход из положения.

– Ну, и Катю с собой возьмем, – пожал плечами Гриша. – Там будет весело – танцы, шашлыки, гитара. И мальчику есть с кем поиграть – многие детей берут.

Пашка уже натягивал джинсы, едва не визжа от восторга.

Они дождались Катерину, которой пришлось переодеться в джинсы и свитер Светланы, и добрались к озеру, как раз когда были готовы шашлыки.

А потом Пашка сам не свой от радости бегал с ребятней вдоль берега, пугая лягушек, а взрослые пили вино, подхватывали песни, танцевали и знакомились. Заводная Катька, которая отлично умела и петь, и танцевать, всех очаровала и всем понравилась. А у нее самой от такого обилия солидных и симпатичных мужчин голова шла кругом.

Потом стемнело, и утомленный Пашка уснул в кабине большого джипа, а кто-то продолжал петь под гитару, кто-то еще поднимал бокалы и говорил тосты, другие беседовали, разбившись на компании...

Гриша и Светлана, держась за руки, шли по берегу. У их ног качались на воде отраженные звезды. Шум пикника едва доносился, словно остался в каком-то совсем другом мире.

– Спасибо, – сказала Света. – Спасибо за этот день и за этот вечер.

– Спасибо, что ты согласилась приехать сюда, – искренне ответил Гриша. – С тобой рядом все иначе.

– А не все ли равно, кто рядом?

– Почему? – оторопел Григорий.