технического развития, сложная логистика или казались малорентабельными. Сейчас во всем мире стало резко не хватать всех ресурсов, поэтому то, мимо чего полвека назад проходили, не обращая внимания, теперь очень даже востребовано. Потом у меня появилась мысль объединить оба мероприятия. Почему бы не провести геологическую разведку за счет государства⁈

Я связался с теперь уже подполковником Степанковым, поздравил с новым чином и коротко изложил свое предложение. Оно показалось интересным, хотя, конечно, от меня ждали возвращения в отряд. Подполковник передал мои предложения по команде, со мной связались и предложили прибыть в Иркутск, который после захвата Красноярска стал глубоким тылом.

Приземлился я на военном аэродроме. Там меня ждала военная машина на воздушной подушке под управлением сержанта-монголоида в возрасте за сорок. Я был в военной форме с наградой на груди. Отношение было соответственное. Меня довезли до нового тридцатидвухэтажного здания в центре города, расположенного вместе с двумя пониже на огороженной и охраняемой территории. На контрольно-пропускном пункте проверили на наличие запрещенных предметов, после чего передали молодому лейтенанту, скорее всего, тувинцу, который проводил на двадцать шестой этаж к кабинету генерал-майора Трапезникова, пожилого и больше похожего на китайца, чем многие представители этой национальности, разве что рост был высоковат. Кабинет без окон был скромным: сравнительно небольшой стол буквой Т, семь стульев, вместительный несгораемый темно-серый шкаф с электронным замком у одной белой стене и экран видеофона на другой.

— Мне хотелось бы понять, что вами движет, — начал разговор генерал-майор Трапезников.

— Трудно объяснить. Наверное, желание попробовать себя в новом амплуа, — выложил я один из вариантов. — Мне скучно сидеть дома, но и не хочу подписывать контракт на год. Поработаю на вас теплое время года, а с наступлением холодов продолжу учебу.

— И служба не такая опасная, как в армейском спецназе, — предположил он.

— Наверное, не без этого, но — хотите, верьте, хотите, нет — лежание часами в грязи под дождем напрягает меня намного больше, чем обстрел или бомбежка, — признался я.

— Верю! — впервые улыбнувшись, искренне произнес он и перешел к делу: — В чем конкретно вам нужна помощь от нас?

— Новый чип с информацией на геолога, закончившего Иркутский университет года четыре назад, и добавление в японский георадар маленького дрона-разведчика и передатчика, — перечислил я.

— Транспорт? — задал он уточняющий вопрос.

— На собственный вездеход у меня по легенде не должно хватать денег, и реквизировать его могут на нужды армии. Подумал, что лучше арендовать лошадей на месте, — поделился я своими соображениями.

— Резонно, — согласился генерал-майор Трапезников. — Седлать и ездить на них умеете?

— Приходилось, — коротко ответил я.

— Район работы играет роль? — спросил он.

— Нет. Куда надо, туда и отправлюсь, — пообещал я.

— Тогда договорились, — решил он. — Привозите георадар, дооборудуем его.

— Ждет в аэропорту, — сообщил я.

— Прикажу, чтобы забрали, — пообещал он. — Как только все будет готово, сразу вызовем вас.

70

Раньше о Хакасии я знал очень мало, Где-то там, у черта на куличках, посреди тайги в Сибири есть такая республика. Судя по названию, живут в ней хакасы. После освобождения Красноярска наша армия сосредоточила свои усилия на освобождении южной части края и начала приближаться к границам республики. Командованию требовалась информация о расположении воинских частей в ней, в первую очередь противовоздушной обороны. Эту задачу возложили на меня.

Абакан оказался обычным русским городом. Точнее, это были самые разные метисы, искренне уверенные, что они славяне. На железнодорожном вокзале меня дважды проверили военные патрули. Первый из сержанта и солдата прямо на платформе считал мой чип и махнул рукой: шагай дальше. Второй из молодого лопоухого лейтенанта и таких же двух солдат прицепился в зале ожидания, где я убивал время до отправления поезда местной линии. Их очень заинтересовал мой геологический радар.

— Что это такое? — спросил лейтенант, поглядывая на прибор подозрительно.

— Угадай с трех раз, — предложил я. — Даю подсказку: я геолог.

— А-а, — промычал он с таким видом, точно сразу понял, с чем имеет дело, и упрекнул: — Война идет, а ты геологией занимаешься.

— Не всем же быть отважными парнями, — без иронии произнес я.

У лейтенанта, понявшего мои слова по-своему, покраснели лопухи от счастья.

— Ладно, геолог, ищи, что там тебе надо, — пожелал он и отвалил.

Первого хакаса я увидел на станции Капчалы, километрах в пятидесяти от Абакана. Им оказался сотрудник животноводческого предприятия «Целинник», который встретил меня на платформе и отвез на старом китайском колесном пикапе в их офис. Если бы пересекся с ним в Абакане, решил бы, что это местный славянин. Его звали Миша Торосов, возраст двадцать три года, диплом «Деловой менеджмент», о чем сразу сообщил мне. Типа мы с тобой оба специалисты с высшим образованием. На этом понты закончились, и остальную часть короткого пути до конефермы километрах в пяти от расположенного по соседству со станцией села Весеннее, где был главный офис, мы проболтали о всякой ерунде. Войны не касались даже намеком. Так же поступали и мои попутчики в поездах. Как догадываюсь, все боятся нарваться на скрытого врага и огрести, поэтому выдают себя за нейтралов.

— Наши специалисты отобрали тебе пару лошадей, как заказывал, верховую и вьючную. Если не понравятся, можешь выбрать других, — сказал Миша Торосов, остановившись перед загоном, в котором стояли привязанными к разным пластиковым столбикам, статный гнедой жеребец и понурый мерин такой же масти.

Наступило время, когда обычный конюх превратился в редкого специалиста.

Я зашел в загон, осмотрел сперва жеребца. Судя по зубам, от пяти лет до одиннадцати. Дышит ровно, меня не боится, но настороженно косит карим глазом. Отвязав коня, проехал охляпкой по загону. Норов не показывал. В общем, на твердую четверку. Мне не в бой на нем ехать, сгодится.

— Подожди, сейчас позову конюха, оседлает, — предложил менеджер, с которым мы перешли на «ты».

— Сам умею, — отказался я.

После чего осмотрел мерина. Этому было больше двенадцати, но еще сухой, мускулистый, крепкий. Явно потомок неприхотливых монгольских лошадей. Значит, выносливый. Впрочем, сильно нагружать его не собираюсь и совершать каждый день многокилометровые переходы тоже.

Из конюшни вышел пожилой конюх, похожий на уральского татарина, с попоной и новеньким ковбойским седлом. Оно тяжелее и глубже кавалерийского, комфортнее для лошади, потому что вес наездника распределен лучше,