Я аккуратно раскладываю фотографии на кухонном столе. И рассматриваю их. Похоже на пэчворк. Моя мать и эта женщина… Я знаю, именно с ней Мелани видела Кларисс в постели. Это та американка, о которой говорил мне Гаспар.

В конверте также имеется напечатанное на машинке письмо, адресованное моей бабушке. Его отправили из агентства «Viaris» 12 января 1974 года. За месяц до смерти матери.

Мадам,

следуя вашим инструкциям и условиям нашего контракта, предоставляем вам информацию о Кларисс Рей, урожденной Элзьер, и мадемуазель Джун Эшби, американской подданной, которая родилась в 1925 году в Милуоки, штат Висконсин, и является владелицей художественной галереи в Нью-Йорке, на 57-й улице. Мадемуазель Эшби каждый месяц приезжает в Париж по делам и останавливается в отеле «Regina» на площади Пирамид, в Первом округе.

С сентября по декабрь 1973 года мадемуазель Эшби и мадам Рей встречались в отеле «Regina» каждый раз, когда мадемуазель Эшби бывала в Париже, что в общей сложности составляет пять раз. После полудня мадам Рей поднималась прямиком в номер мадемуазель Эшби и выходила оттуда через несколько часов. Четвертого декабря мадам Рей пришла после обеда и покинула отель на рассвете следующего дня.

Счет прилагается.

Частное сыскное агентство «Viaris».

Я разглядываю фотографии Джун Эшби. Что ж, она хороша собой. Высокие скулы, плечи пловчихи. В ней нет ничего мужеподобного. Наоборот, она очень женственна – с изящными запястьями, жемчужным ожерельем на шее и сережками в ушах. Что же она могла сказать по-английски Бланш в день их ссоры? Что это были за слова, которые показались Гаспару такими «явно ужасными»? Интересно, где она сейчас и помнит ли о моей матери…

Я ощущаю чье-то присутствие и резко оборачиваюсь. Марго. Она стоит у меня за спиной в ночной рубашке. С волосами, собранными в конский хвост, она похожа на Астрид.

– Что это такое, пап?

Мой первый порыв – спрятать фотографии, засунуть в конверт и придумать какое-нибудь объяснение. Но я не делаю ничего подобного. Слишком поздно врать. Слишком поздно молчать. Слишком поздно делать вид, что ничего не происходит.

– Документы, которые я получил сегодня.

Она смотрит на снимки.

– Эта брюнетка жутко похожа на Мелани… Это же твоя мать, верно?

– Да, это она. А та блондинка, что рядом с ней, ее подруга.

Марго садится и внимательно разглядывает фотографии.

– А зачем все это?

Не врать! Не скрывать правду!

– Моя бабушка наняла частного детектива, чтобы следить за моей матерью и этой женщиной.

Моя дочь смотрит на меня с изумлением.

– Но зачем ей это?

Еще не закончив вопрос, она догадывается, в чем дело. И это в свои четырнадцать лет!

– Я поняла, – говорит она, краснея. – Они были парой, да?

– Да, ты все поняла правильно.

С минуту мы молчим.

– У твоей матери был роман с этой женщиной?

– Именно так.

Марго задумчиво чешет лоб, потом говорит шепотом:

– Ты хочешь сказать, что это один из тех семейных секретов, о которых нельзя говорить?

– Думаю, да.

Она берет со стола одну черно-белую фотографию.

– Они с Мелани так похожи. Чудно!

– Да, это удивительно.

– А та, другая? Ты знаешь, кто она? Ты с ней уже виделся?

– Она американка. Это старая история. Если я ее когда-нибудь и видел, то не помню об этом.

– Пап, а что ты со всем этим будешь делать?

– Не знаю.

Внезапно перед моим внутренним взором появляется дамба Гуа. Волны понемногу поглощают ее. И вот уже из воды торчат только вехи – единственное напоминание о том, что здесь проходит дорога. На меня накатывает дурнота.

– Пап, ты в порядке?

Марго тихонько гладит меня по руке. Этот неожиданный жест и удивляет, и умиляет меня.

– Все хорошо, дорогая. Спасибо тебе. А теперь иди спать.

Она разрешает мне ее поцеловать и возвращается к себе в комнату.

В конверте осталось еще кое-что – маленький клочок бумаги, который был сильно смят, а потом расправлен. На нем реквизиты отеля «Saint-Pierre». Письмо датировано 19 августа 1973 года. С содроганием сердца смотрю на почерк своей матери. Я читаю первые строки, а сердце мое бьется как бешеное.

Тебя не оказалось в номере, поэтому я решила подсунуть эту записку тебе под дверь, а не прятать ее в нашем обычном месте. Молюсь, чтобы она попала тебе в руки до того, как ты уедешь на поезде в Париж…

Мысли мои прояснились, хотя сердце бьется так же бешено, как тогда, в комнате Гаспара несколько дней назад. Я включаю компьютер и открываю страничку Google. Набираю текст для поиска: «Джун Эшби». Первым в списке оказывается сайт художественной галереи, которая носит ее имя, в Нью-Йорке, на 57-й улице. «Эксперт по новейшему искусству, знаток творчества наших выдающихся современниц в области изобразительного искусства». Я ищу личную информацию о ней, но безрезультатно.

Возвращаюсь на страничку Google и просматриваю список ссылок. Наконец нахожу следующее:

«Джун Эшби умерла в мае 1989 года от легочной недостаточности в нью-йоркской больнице "Mount Sinaî" в возрасте шестидесяти четырех лет. В ее знаменитой галерее на 57-й улице, созданной в 1966 году, представлены произведения европейских художниц, с творчеством которых мисс Эшби познакомила американских ценителей искусства. В настоящее время галереей управляет партнер мисс Эшби мисс Донна В. Роджерс. Мисс Эшби активно боролась за права гомосексуалистов и стала одной из основательниц Нью-Йоркского общества лесбиянок и организации "Сестры надежды"».

Я сижу словно громом пораженный. Мне очень хотелось увидеться с этой американкой, которую любила моя мать, с которой познакомилась в Нуармутье летом 1972 года. Их роман продолжался больше года. И моя мать ради нее готова была бросить вызов всему миру, хотела жить с ней вместе и воспитывать нас, своих детей. Но слишком поздно. Я опоздал на девятнадцать лет.

Я распечатываю статью и прилагаю к документам, которые нашел в конверте. Теперь с помощью Google я ищу информацию о женщине по имени Донна В. Роджерс и о «Сестрах надежды». Донна оказывается семидесятилетней дамой с умным лицом и коротко стрижеными волосами цвета меди. У «Сестер надежды» имеется многостраничный сайт. Я его просматриваю: собрания, концерты, кулинарные курсы. Занятия по йоге, поэтические семинары. Политические конференции… Я отправляю эту ссылку Матильде, женщине-архитектору, с которой мне довелось работать несколько лет назад. У ее подружки Милены есть собственный модный бар в Латинском квартале, куда я частенько захожу. Несмотря на поздний час, Матильда еще за своим компьютером и сразу же отвечает на мое послание. Она спрашивает, почему я отправил ей эту ссылку. Я объясняю, что «Сестры надежды» – организация, основанная женщиной, которая некогда была возлюбленной моей матери. Звонит мобильный. Это Матильда.