– Ничего, – сказал Чарли, – она привыкнет.

– К собаке или к кличке?

Сидя за барной стойкой, Кучча смотрел на мониторы. Он быстро узнал, что его приметы разосланы по всей Неваде. Он поглубже надвинул на глаза бейсболку и ссутулился.

Его лицо часто мелькало на экране; из-за травмы оно вышло искаженным. Посетителей в баре было пока немного, но несколько человек, сидевших за столиками, время от времени поглядывали на экраны. Кучча надеялся, что они не всматриваются в изображение. Поскольку звука все равно не было слышно из-за шума, доносящегося из казино, Кучча решил, что опасность невелика.

Вдруг в телевизоре мелькнул Чарли Пеллеккья. Он отвернулся от протянутого к нему микрофона и куда-то убежал. Потом камера взяла крупным планом сотрудника уголовного розыска Лас-Вегаса. Кучча попытался расслышать, что говорит репортер, но в казино было слишком шумно. Он попросил бармена увеличить громкость. Когда бармен ответил, что не обязан, Кучча подтолкнул к нему двадцатидолларовую купюру и взмолился:

– Всего на две минуты! По-моему, в новостях показывают моего двоюродного брата.

Бармен увеличил громкость и сунул двадцатку в стаканчик для чаевых. Кучча внимательно выслушал краткую сводку новостей дня. В числе прочего там говорилось и о вчерашней стрельбе «в одном тихом квартале».

Когда блок новостей закончился, диктор сказал:

– По словам полицейских, мистер Пеллеккья не является подозреваемым. Он встречался с работающей здесь барменшей, Самантой Коул. Мистер Пеллеккья отвез мисс Коул в больницу. Врачи надеются, что она полностью поправится; сегодня ее уже выписали домой. Полиция воздерживается от комментариев, но считает, что…

Не дожидаясь окончания истории, Кучча выбежал на бульвар Тропикана и по пешеходному мостику перешел в «Экскалибур», где нашел отсек с таксофонами. Он стал листать телефонные справочники, пытаясь отыскать имя, которое только что слышал в новостях.

Коул. Саманта Коул.

Ворвавшись в номер, Гоулд и Яндолли услышали шум льющейся воды. Когда Яндолли распахнул дверь, и Гоулд ворвался в ванную с пистолетом наголо, оба увидели, что из ванны идет пар.

Гоулд первым заглянул в ванну.

– Господи боже! – воскликнул он, стаскивая труп Джоуи Франконе с женщины, лежащей в горячей воде лицом вниз.

Яндолли помог Гоулду вытащить горничную из ванны. Лицо ее было обварено кипятком; они не знали, жива она или мертва. Гоулд вытащил кляп и приготовился делать искусственное дыхание «рот в рот». Он зажал женщине нос, открыл ей рот, прижался к ней губами. Его движения были тренированными и ритмичными.

Тот, кто застрелил русского таксиста, отобрал у него все деньги и машину. Агент Уолш позвонил в отдел лас-вегасской полиции по борьбе с организованной преступностью и попросил связать его с детективом Яндолли. Когда их, наконец, соединили, Яндолли сообщил:

– Он только что был в «Сизар пэлас». Здесь жил Рицци, еще один его подручный, но тот позавчера сбежал. Кучча убил Франконе – и, возможно, горничную.

– Кто такой Рицци, черт побери? – загремел Уолш. – И почему вы не приехали к нам в отель, когда мы вас вызывали?

– Занят был. Вы едете или нет? Я вас ждать не собираюсь. Кучча где-то рыщет.

До сего дня агент Уолш поддерживал относительно хорошие отношения с местной полицией. Детектив Яндолли иногда нарушал правила, но раньше Уолшу всегда удавалось найти с ним общий язык.

Теперь судьба Николаса Кучча стала делом второстепенным. Уолш почувствовал, что на сегодня для него самодеятельности Яндолли хватит. Он велел детективу оставаться на месте.

– Приказываю дождаться меня, – сказал он. – Приказываю вам оставаться на месте преступления. Не двигайтесь! Не смейте никуда уходить!

Вместо ответа, в трубке послышались короткие гудки. Уолш что есть силы хватил кулаком по крыше седана, рядом с которым стоял. И без того плохо, что детектив оборвал разговор и не подчинился приказам. Но еще хуже то, что Уолш понятия не имел, куда направляется Яндолли.

Оставив Гоулда с горничной, Яндолли побежал к расположенному неподалеку бассейну. Потом спустился вниз и обошел все магазинчики на Аппиевой дороге. Увидев вход в крупный торговый центр, Яндолли понял: именно сюда побежал Кучча. Правда, неясно, давно ли сбежал нью-йоркский убийца-мафиозо и в каком направлении он двинулся.

Яндолли вернулся в номер Энтони Рицци – посмотреть, как там горничная. Войдя, он увидел, что Гоулд плачет, сидя на краешке кровати. У его ног лежала горничная. Ее глаза были широко раскрыты; на мертвом лице застыло выражение ужаса.

– Когда мы найдем сукина сына, позволь мне выстрелить прямо в его поганую морду, – сказал Гоулд Яндолли.

Они наблюдали за Чарли Пеллеккьей из микроавтобуса, припаркованного через дорогу от дома Саманты Коул. Пеллеккья вышел из такси за квартал от них. Он вел на поводке маленькую белую собачку. В другой руке он нес небольшой контейнер, в которой виднелся большой пластиковый пакет.

– Ты не способен на хладнокровное убийство, – возразил Яндолли. – И я тоже.

Гоулд положил пистолет на колени и вытер потный лоб тыльной стороной ладони.

– Надеюсь, очень надеюсь, что он здесь объявится, – сказал он. – Надеюсь, он еще не убрался из Вегаса.

Яндолли посмотрел в боковые зеркала и зеркало заднего вида.

– Не волнуйся, – сказал он. – Кучча не уедет из Лас-Вегаса, не попытавшись в последний раз прикончить этого беднягу, который выгуливает собачку. Ведь Пеллеккья ему, можно сказать, жизнь поломал.

Гоулд смотрел, как Пеллеккья остановился, чтобы дать щенку помочиться на газоне.

– Думает, что он дома, в Нью-Йорке, – проворчал он.

– Значит, теперь ты о нем лучшего мнения? – спросил Яндолли.

Саманта решила подождать Чарли на крыльце. Был ранний вечер. Она села на верхнюю ступеньку и кивнула полицейскому, сидевшему за рулем патрульной машины, припаркованной перед ее дверью. Она заметила, что на той стороне стоит белый микроавтобус с надписью «Доставка цветов». Может, Чарли послал ей букет?

Слева послышалось тявканье. Саманта неловко повернулась, увидела голову Чарли за кустами и встала, опираясь на костыли. Заметив маленькую белую собачку на поводке, она замахала рукой.

– Как ее зовут? – крикнула она, подманивая собачку к себе.

Чарли взял щенка на руки и понес к крыльцу.

– Смотри, – сказал он щенку, – веди себя хорошо, а то она вышвырнет нас обоих.

– Ты уже дал ей имя? – снова спросила Саманта, хватая щенка и целуя его в нос.

Щенок, вне себя от радости, принялся лизать ей лицо. Ей пришлось отвернуться.

– Риголетто, – ответил Чарли. – Только это не она, а он.