Ему следовало все сказать Люсинде в тот же день, как он вернулся в Англию. Надо было потребовать, чтобы она призналась в своих преступлениях и добровольно сдалась властям. А если бы она отказалась это сделать, ему следовало убить ее.

Вместо этого он решил действовать в соответствии с требованиями закона, выбрал праведный и тонкий путь, считая, что сможет ее перехитрить – и предоставил судебной машине двигаться к идеально выверенному и доказательному концу. Однако механизм оказался проржавевшим и слишком медлительным, чтобы реагировать на неожиданные повороты жизни, которые происходили за пределами его власти.

Одним из таких поворотов была встреча с Симоной – прекрасной, страстной и дьявольски отважной. Конечно, ему следовало выждать и не проявлять к ней внимания, но он не сдержал себя и дал повод своим желаниям влиять на принимаемые решения. Он вел себя не умнее шестнадцатилетнего юнца, позволив Люсинде включить Симону в число своих врагов.

А потом неожиданно появилась Сара с глубочайшим неведением относительно того, насколько опасную игру она затеяла.

Карета начала замедлять движение, и Тристан сказал себе, что время пришло. Пора было заканчивать со всем этим. К черту машину правосудия! Пусть Ноуланд станет его свидетелем, и Грегори тоже. В конечном итоге важно только то, что Люсинда больше не сможет строить козни, составлять опасные планы и убивать.

Скорее всего Сара еще жива. Если бы целью Люсинды было ее убийство, то его совершили бы на дороге, выдав за прискорбную катастрофу. Нет, Люсинда наверняка придумала более обширный и сложный план. Прежде чем он свернет ей шею, она должна будет сказать ему, что это за план и куда увезли Сару.

Распахнув дверцу, Тристан дождался, когда его спутники присоединятся к нему.

– Имейте ввиду, – сказал он, – все должно закончиться в ближайшие несколько минут. Я не позволю Люсинде причинить зло еще хоть одному невинному человеку.

Грегори нахмурился – он явно не понимал, о чем идет речь, тогда как Ноуланд кивнул и одернул жилетку.

– Согласен, это единственно возможный путь. Мы с тобой, Локвуд.

Никто не потрудился постучать: они просто поднялись по ступенькам, после чего Тристан открыл дверь и вошел. Бастон застыл у столика в прихожей:

– Лорд Локвуд, нижайше извиняюсь за то, что не услышал вашего стука…

Тристан остановился только потому, что рассчитывал получить от дворецкого дополнительные сведения. Коротко кивнув ему, он сказал:

– Ничего страшного, Бастон.

– Лучше скажи, где моя мачеха?

Бастон был настолько потрясен отсутствием привычных церемоний, что ему понадобилось несколько секунд для того, чтобы прийти в себя.

– Она у своей сестры, ваша светлость…

– Что?

Бастон кивнул:

– Сегодня утром вскоре после завтрака ее милость получила известие от своей сестры, собрала сундук и уехала, сказав, что будет отсутствовать весь день или, возможно, два дня.

– У своей сестры, – тупо повторил Тристан, пытаясь выудить из памяти нужную информацию.

– Да, ваша светлость. Кажется, у нее ухудшилось здоровье…

На свадьбе его отца присутствовали какие-то женщины, которые, как сказала Люсинда, являлись ее сестрами. И в самом деле все они имели некоторое сходство, но были заметно приветливее и добрее, чем Люсинда.

И еще они были старше. Казалось достаточно правдоподобным, что одна из них болеет, однако то, когда именно это произошло… Люсинда не покидала свое жилище почти год, и именно в тот день, когда Сару похитили, она запаковала вещи и куда-то умчалась. Невероятное совпадение!

– А о которой из сестер идет речь? – поинтересовался Тристан.

– Боюсь, она этого не сообщила.

– И она не сказала, где живет ее сестра?

– Нет, милорд. Она очень спешила, извините.

– Неужели ничего, даже никакой записки? – подал голос Ноуланд.

Тристан нахмурился. Проклятие! Он совершенно забыл, что они с дворецким не одни!.

– Нет, милорд, – вздохнул Бастон.

– А когда мачеха уехала, – спросил Тристан, – она взяла свою карету? Как давно это было?

Бастон извлек из кармана часы и открыл крышку:

– Миледи уехала два часа и тридцать семь минут тому назад, ваша светлость, – сообщил он, защелкнув крышку, вернул часы на место. – Это произошло через двадцать минут после приезда леди Симоны. Да, милорд, она взяла свою карету.

Симона!

Тристан почувствовал, что его пульс стремительно ускоряется.

– Леди Симона по-прежнему здесь?

– Да, ваша светлость, они следи Эммалиной в оранжерее. Насколько я понимаю, одна позирует, другая работает над портретом.

– Отведи лорда Ноуланда и мистера Грегори наверх, – приказал Тристан дворецкому, – и помоги им осмотреть комнаты Люсинды в поисках каких-то указаний на то, куда она могла поехать. Я загляну к Эм и леди Симоне, а потом тоже приду к вам наверх. – Тристан, не оборачиваясь, зашагал в заднюю часть дома, на ходу обдумывая, что ему делать дальше. Он предоставил Люсинде слишком много времени и возможностей, и теперь ему следует прежде всего позаботиться о том, чтобы Симона и Эммалина оказались как можно дальше отсюда. Их необходимо спрятать в таком месте, куда Люсинда добраться не сможет. Пожалуй, он отвезет их к герцогу Райленду и оставит под его опекой, а когда Симона и Эммалина будут в безопасности…

Но как, к дьяволу, он разыщет Люсинду? Она может быть где угодно! Конечно, Тристан ни на минуту не поверил истории насчет поспешного отъезда к одру заболевшей сестры, но на данный момент это был единственный след, который по крайней мере следовало проверить. А вдруг Эммалина знает, где живут ее тетки? Тогда в его руках окажутся столь необходимые адреса…

С этой мыслью Тристан распахнул дверь оранжереи и не сразу осознал, что видят его глаза.

– Нет, только не это!

Мольберт был перевернут, баночки с красой в беспорядке валялись вокруг, портрет лежал на полу, и в его центре зияла дыра. Один лишь жакет Симоны сиротливо висел на спинке стула, тщетно ожидая свою хозяйку.

Голова Тристана кружилась, горло сжал спазм. Он опоздал, Эммалина и Симона исчезли точно так же, как исчезла Сара.

Где-то в глубине его существа внезапно словно прорвало плотину. Ярость прокатилась по его жилам, превращая его смятение и жалость к себе в пепел и кристаллизуя мысли. Эммалина наверняка окаменела от ужаса, но не Симона… Именно в борьбе с Симоной был опрокинут мольберт и испорчена картина.

Присев среди мешанины баночек, Тристан схватил жестянку со скипидаром и перевернул ее. Тонкая струйка растворителя забрызгала камни у его ног. Баночка упала не так давно, иначе все содержимое испарилось бы, но сколько именно времени прошло с тех пор? Скорее всего краска была пролита не больше часа назад, но это означало, что похитители уже далеко и настигнуть их будет очень трудно.