* * *

Приехавший врач диагностировал сердечный приступ, Эдвардса положили на носилки и вынесли в пустой коридор.

– Родригез, я еду с ним в больницу, – сообщил подчиненному Робинсон.

– Я с вами, шеф.

– Нет необходимости. Он в таком состоянии, что вряд ли сбежит. Буду держать тебя в курсе.

Мэйан стояла, застыв на месте, они с полицейским старались не смотреть друг на друга.

– Какая больница?

– Маунт-Синай.

* * *

На месте их ждал доктор Фаррел. Он поблагодарил врача «Скорой помощи» и обратился к Робинсону:

– Палата готова.

– Изолированная?

– Да, как договаривались. Она в пустующем крыле больницы.

– Ваш коллега…

– Не беспокойтесь, он мой близкий друг.

Они прошли цокольным этажом, поднялись на грузовом лифте, миновали поставленную на ремонт зону и добрались до палаты. Выглядела она старомодно, но была оборудована всеми необходимыми приборами.

Появившаяся медсестра начала раздевать пациента. Кайл бросил вопросительный взгляд на Фаррела.

– Моя жена, – коротко прокомментировал тот.

Робинсон вышел в коридор, где его ждал Нэйтан. Толстяк протянул инспектору пакет, он заглянул внутрь и довольно кивнул.

– Отлично. Пойду переоденусь.

К ним присоединился доктор Фаррел.

– Спасибо, дружище, – поблагодарил его Нэйтан.

– Не стоит, дело благородное.

– Когда он придет в себя? – спросил инспектор.

– Не знаю. Доза препарата, которую мы ему дали, оказалась достаточной, чтобы он поверил в сердечный приступ и потерял сознание. Лекарство действует на всех по-разному.

Врач взглянул на часы.

– Я бы сказал, от четырех до восемнадцати часов.

– Он нам нужен через четыре часа, – буркнул Кайл, – иначе успеет явиться адвокат и испортит все дело.

– Я сделаю ему укол и приведу в чувство.

– Он будет полностью адекватен? – спросил Нэйтан.

– Безусловно. Разве что слегка дезориентирован, так что вы сумеете на него надавить.

– А вдруг он… не проснется?

Фаррел пожал плечами:

– Все может быть. Коктейль, который мы намешали в кофе, – опасная смесь, но я проверил карту мерзавца, он совершенно здоров.

Нэйтан мысленно воззвал к Господу, попросив прощения за нерадивость. Он ввязался в опасное дело, но, если оно выгорит, это станет самой захватывающей главой его жизни.

Джим Эдвардс очнулся, открыл глаза и понял, что чувствует себя просто ужасно: в горле пересохло, голова была мутная. Он не сразу вспомнил, что произошло, взглянул на монитор, контролирующий сердечный ритм, услышал шуршание бумаги и повернул голову. Инспектор Робинсон читал газету, сидя на стуле рядом с его кроватью. Он заметил, что подследственный пришел в себя, вышел из палаты и через несколько минут вернулся с врачом.

Фаррел начал осматривать пациента.

– Как вы себя чувствуете?

– Голова болит.

– Это нормально.

– Что со мной случилось? – заплетающимся языком спросил Эдвардс.

– Сердечный приступ с тяжелыми осложнениями.

– Осложнения?

– Вы впали в кому, – объяснил доктор, глядя на показания монитора.

– Давно я здесь?

– Двадцать дней, – самым что ни на есть естественным тоном ответил Фаррел.

Новость ошеломила Джима Эдвардса. Ему казалось, что все случилось несколько часов назад. Наверное, все, кто выходит из комы, чувствуют себя дезориентированными. Двадцать дней… у него получилось! Как говорится, не было бы счастья… Ничего хорошего в болезни сердца нет, но эти три недели его хоть полицейские не доставали. Он все равно ничего бы им не сказал, но, лежа в коме, сберег силы и нервы, а теперь сможет насладиться реваншем. Возьмет текст Сэмюэля Сандерсона и перепишет его на свой лад. Издателям нужны головокружительные истории? Он поднесет им такую на блюдечке.

– Где мы?

– В кардиологическом отделении больницы Маунт-Синай. Я доктор Ламберт.

Эдвардс посмотрел на бейдж – все верно.

Робинсон не ошибся, попросив Фаррела назваться другим именем: Эдвардс отслеживал всю переписку Сэмюэля Сандерсона и мог вспомнить, что тот консультировался у врача по фамилии Фаррел.

– Мне нужно его допросить, – сказал сыщик.

– О чем вы, инспектор?! Он только что вышел из комы!

– Мне нужно совсем немного времени.

– Пять минут, не больше.

Вошедшая медсестра проверила катетер и капельницу и попросила полицейского выйти.

Робинсон подчинился.

Она быстро привела пациента в порядок, слушая указания доктора.

Эдвардс заметил забытую полицейским газету.

– Можете дать ее мне? – попросил он, указав пальцем на экземпляр «Нью-Йорк таймс».

– Зачем? Вы сейчас не в состоянии читать.

– Я хочу кое-что проверить.

Доктор неохотно выполнил просьбу, и Эдвардс взглянул на дату. Да, насчет двадцати дней они его не обманули. Новости на первой странице ни о чем ему не говорили. Он с трудом сдержал улыбку.

– Ну вот, кажется, все в порядке.

– Последствий не будет?

– Не думаю.

Врач с медсестрой вышли, и Робинсон вернулся. Он сел рядом с кроватью и посмотрел на арестованного. Вид у него был невеселый.

– Довольны?

– О, да…

Эдвардс впервые открыто улыбнулся сыщику.

– Ну что же, судьба иногда фартит негодяям. Вот почему я порой сомневаюсь в существовании Бога.

– И правильно делаете.

Кайл Робинсон вытянул ноги и скрестил руки на груди.

– Почему вы так поступили? – устало спросил он, словно ответ не имел значения.

– У меня нет сил объяснять. Не сегодня.

Инспектор встал.

– Ладно. Поговорим позже… если сегодня вечером у вас снова не случится приступ. Тогда мы ничего не узнаем.

– Сил на подробный рассказ у меня нет, но я дам вам то, чего вы жаждете. Сандерсон в подвале дома, который я снял в Мамаронеке, в сорока минутах езды от Нью-Йорка.

– Говорите адрес.

– Угол Фенимор-роуд и Проспектив-авеню.

Лицо Робинсона просияло, он выхватил из кармана телефон.