— Да мы бы и так согласились. — отрешенно проговорил Коля — Но наличие еды тоже зачёт! — приобретая свою прежнюю лёгкость, согласился рыжий.

— Не бойтесь, с грязной работой я и сама справлюсь.

— Да мы не боимся. — Ванька снова пожал плечами.

— МЫ справимся с грязной работой. — поправил Саша. Брюнет, обогнув друзей, снова вернулся к подруге — Ты не забывай, одна упряжка, все дела.

Маша улыбнулась.

Впервые, за время исчезновения Эдика, она не чувствовала себя в чём — либо виноватой. Впервые, за всё время своего существования, она не чувствовала себя отрешённой. Впервые, она не чувствовала себя чужой.

Глава 18

Стоял душный летний день. Солнце пекло, заставляя кричать очередную бабу о Полудницах. Ничего такого, местная легенда, чтобы ненадолго выгонять людей с поля.

К одиннадцати, как обычно, Машка и Макар стали ждать родителей домой.

Седоволосая уже и воды натаскала из колодца, и с братом вместе рыбу нажарила, заштопала сорочку, и даже успела доплести лапти, а родителей всё нет и нет.

— Ой, Манька, видать, случилось чё. — поделился Макар — Видать, недоброе. За ними пойду, а ты дома будь, поняла?

Шестилетняя Машка кивнула. Спорить с своим спасителем она никогда не начинала. Даже, если хотелось.

Наблюдая, как брат уходит, девочка жмурилась от солнечных лучей, но от окна всё равно не отходила. Всё пыталась выследить, куда бежать, коль и он пропадёт. Страшные мысли посещали младую голову.

Внезапно перед домом нарисовался знакомый силуэт. Дедок в зелёном колпаке, стал всматриваться через забор, и, приметив знакомое лицо, начал раскидисто махать рукой. Машка завизжала от радости, вмиг отвлекаясь от кошмарных образов в голове.

Спрыгнув с высокой лавочки, девочка ломанулась через весь дом к крыльцу. Там её уже поджидал знакомый:

— Ох, Марка! Ну, ты и проказница! — выкрикивал старец, размахивая указательным пальцем — Как заставила всех переволноваться, ай! Ты что — о — о? — колпак почти слетел, когда он начал нараспев растягивать последнее слово.

Машка всматривалась серыми глазками в вопрошающего. Немного оробев, седоволосая не знала куда себя деть, и беспокойно теребила бежевое платьишко. Красивые разноцветные завитки украшали рукава и подол наряда.

— Ну — й, что молчишь? — дедушка, кряхтя, опустился корточки — Иль, поди, Марка, язык съела, пока кушаньи человечьи жаловала?

— Да ты что, дядька Ярилко! — оживилась внучка — Не настолько уж они вкусны, как у нас!

Старый усмехнулся. Отставив свой посох к столбу, принялся занимать комфортную позу. Отыскав идеальное положение «лёжа на локтях», он всматривался в даль.

— А коль не из кушаньих ты тут, Марка, будешь? А из — за чёхо?

Девочка присела рядом, аккуратно подбирая платьице под себя:

— Ой! — вскрикнула она, стоило ей опуститься — Ой, матушка крапивой отходить! — малышка быстро вскочила и начала отряхивать пятую точку от, уже успевшей отпечататься, пыли — А мы мыли, дядька Ярилко, ведь мыли, крыльцо — то! — уверял ребёнок.

Ярило недовольно осмотрел испачканный подол:

— Всё — то у людей не вечно. — сварливо произнёс он. Махнув рукой, пришлый заставил пятно исчезнуть, а девочку слегка прийти в себя — Говори, Мара. Матушка у тебя есть? Кто ещё появился?

Удивлённые девичьи глаза восхищённо всматривались в место, где только — только было пятно:

— Ой, деда Ярилко, спасибо! Спасибо, деда Ярилко!

Дедок снова махнул рукой и внучку с грохотом припечатало к полу:

— Говори, окаянная! Почём сбежала?! — вдруг выкрикнул старец, заставляя нескольких воробьёв вспорхнуть с забора. Взгляд ребёнка растеряно уставился в ответ:

— Ты чего, деда Ярилко? Аль обижен на меня? — всматриваясь в глаза, предположила Мара.

— Обижен — обижен… — прокряхтел Ярило — Да коль и так? Говори, Марка!

— Так, не сбегала я. — спокойно ответило дитя — Морана меня в окно и выбросила.

Девочка говорила с какой — то неестественной лёгкостью. С настолько натуральной, что Ярило не мог понять, как она может врать.

— А ну, Марка! Правду говори! — скомандовал он — На кой сбежала к людям? Это зачем ты так сделала?!

— Да не сбегала я! — слегка похныкивая, доказывала внучка — Чавой сбегать?! Там и Соннушка, и ты, Ярилко! И тётка Рожана! Чего убегать — то мне было, куда?!

Старик, заметив слёзы, слегка поник. Невольно цокнув, огляделся. Взявшись за посох, мужичок тихо стукнул им по крыльцу и Марку аккуратно приподняло в воздухе.

Ярило двинулся к калитке.

— Со мной пойдёшь. Воротимся. — почти шёпотом, оповестил дед.

Девочка с ужасом забилась в истерике, сотрясая возле себя пространство… Движения только разгоняли мух вокруг, не давая желаемого эффекта:

— Зачем я там?! Морана против меня! Против! Я тут останусь!

— Морана вещала на собрании о наказании твоём и что не желала твоего проступка! Говорит, ты закричала и в окно сиганула, мол, людей поучать, да о нас рассказывать!

— Так, не было такого, дед Ярилко! — Марка всё ещё пыталась за что — нибудь зацепиться — Никому я ничего не говорила!

— А семья твоя? Твоя семья — то? Не уж то и им не сказала? — гневаясь, дед развернулся на пятках прямо к парящей девчонке. Та не отвела взгляда и молча кивнула. Щёки малышки предательски надулись, глаза заслезились, а губы и вовсе задрожали.

Седоволосая почти расплакалась, но заставила себя сдержаться. Слова бывшей наставницы о том, что слёзы — это слабость, всплывали в голове раз за разом.

— Ты что ль плакать собралась? — вытянувшись в лице, сообразил Ярило — Ну, вот этого уж точно не надо! А, ну! Я кому говорю!

Восклицания дали результат, и ребёнок разрыдался, сжимаясь в калач, прямо в воздухе.

Старые голубые глаза с испугом осматривали внучку:

— Оть горе! Ой, луково! — мужичок ловко словил детское тело и покачивая, встал посреди деревни — Ну чавой плачешь? Чавой реки разливашь?

— Скучала по вам, деда Ярилко! — меж рыданиями, выговаривала седоволосая — Думала, уж и не свидимся!

Старичок аккуратно поставил девочку на ноги. Убедившись, что она не теряет равновесие, выпрямился, слегка лишь, сгорбившись в осанке.

Марка смотрела на Ярило с обидой. Она всё ещё похныкивала, но пыталась задерживать дыхание, чтобы это было менее заметно. Детская искренность вводила гостя в полный ступор.

— И ведь не лжёшь. — почёсывая бороду, признал старый — Так, Морана, получается, гневается на тебя? За кота того? Ай?

— За него. — тихо согласилась внучка.

— Ну, что вы за… — Он почти договорил, как на горизонте показалась знакомая фигура мальчонки. Марка подняла заплаканные глазищи и стала всматриваться:

— Машка! Машка! — размахивая руками, кричал Макар — Сестрёнка! Пошли скорей! Пошли скорей, там