Кен заинтересованно вытянул вперед морду.

— Твое, — подтвердил шеф. — Парни ведь не дураки, поняли… Подставляться, прости, желающих нет. Так что… бродяг, как понимаю, искать не будем?

Пес кивнул и прищурился, намекая, что неплохо бы начальнику пояснить эту мысль.

— Ну, я-то тоже не идиот, — оскорбленно буркнул тот. — Машину у дома Кристин видели. Не твою, но похожую. И твою видели… Уж не обессудь, но проверить нужно было. Охранник из банка подтвердил, что она всю ночь тут вот, у башни, стояла. И еще пара человек… Милли, хозяйка «Рыбки», с ходу заявила, что ты к Гарнет пошел. Вроде заказывал для нее что-то. Ну и сам я, хм, сегодня убедился, как вы… дружите… А ту машину у Паркса в гараже умыкнули. Ночь покатались, салон прокурили и на место поставили… Сразу почему не отчитался, что разнюхал уже? Я бы по второму кругу людей не гонял…

Фаулер слушал с интересом. В том, что место свое Стив Раннер получил не за красивые глаза, он знал, но в последние годы стал понемногу забывать об этом. Убедиться, что шеф не растерял ни хватки, ни сообразительности, было приятно. Но все же хотелось, чтобы и Раннер, и другие полицейские копали не настолько рьяно. Этак можно и самим себе яму вырыть. Но рассказать коллегам о менталисте, не зная, с кем из них тот уже мог вступить в контакт, Кен тоже не рискнул бы.

— В общем, заканчивай тут и дуй в управление, — велел Раннер. — Там поговорим.

Едва он ушел, спустился со второго этажа Адам. Звякнул напоказ ключами.

— Миз Гарнет попросила пригнать вашу машину… Вы же не против? Я быстро.

Пес кивнул.

Когда за парнем закрылась дверь, побрел медленно наверх.

После войны он ни разу не поднимался в квартиру над архивом, но не сомневался, что там все по-прежнему: идеальный порядок, исключительно функциональная мебель, никаких ковриков или чехлов на креслах, которые Джо считала ненужными пылесборниками. Так и оказалось. В просторной полукруглой гостиной с момента последнего посещения Фаулера не изменилось ровным счетом ничего, если, конечно, не относить к новшествам в интерьере лежащую на диванчике у окна Мартину Аллен.

— Спит, — ответила Джо на вопросительный взгляд. — Ей это сейчас нужнее всего. Когда отоспится, приготовлю для нее что-нибудь.

Он со скепсисом фыркнул.

— Не еду, — уточнила ведьма. — Зелье. До Беллы мне далеко, но общеукрепляющее сварю, у меня и травы нужные есть… А из еды — хлеб, масло и сардельки. Тебе бы, к слову, не помешало. Так съешь или обернешься? В старые вещи влезешь же?

Фаулер дернул ушами: старые вещи?

Традиции этой было почти столько же лет, сколько их с Джо дружбе: на всякий случай сменный комплект его одежды и обуви хранился у нее. Решили так после того, как нарвались на компанию изрядно принявших на грудь докеров, которым чем-то не понравились гуляющие в порту дети. Джо уже носила ограничители и мало что могла сделать, пришлось Кену перекинуться без подготовки. Двенадцатилетний мальчишка вызывал у пьяных мужчин только смех и желание пнуть побольнее, а вот оборотня они испугались — даже не из-за клыков и когтей, а просто потому, что оборотень. Домой он вернулся без рубашки и в изодранных штанах, держа под мышкой ботинки, которые в мастерской потом не взялись и чинить. Мать не ругалась, но испугалась сильно. За него. Тогда они с Джо и придумали держать ему «сменку». Несколько раз это здорово выручало…

Но сколько же лет прошло с тех пор, как он оставил в башне сумку с одеждой? Фаулер и не помнил, что это была за одежда, и насчет того, что втиснется в нее, обоснованно сомневался, но кивнул. Псы сентиментальны. Наверное. Во всяком случае, один пес.

— Идем.

Вслед за Джо он прошел в спальню. Обстановка тут была чуть менее строгой, нежели во всей квартире, а половину комнаты занимала огромная кровать.

— Я не смотрю.

Повернувшись спиной к псу, она открыла дверцы вместительного шифоньера, сунула внутрь руку — казалось, что вслепую, — и вытащила аккуратно висящую на плечиках рубашку. После тем же манером достала брюки.

«Магия, — понял Фаулер, у которого на поиск одежды в шкафу уходило значительно больше времени. — Определенно магия».

Ведь не может же все дело быть только в идеальном порядке?

— Все? — Она никогда не подсматривала за его оборотом. Тоже давний их договор. Ни к чему это: неприятное действо. Но хоть недолгое. — Держи.

Не оборачиваясь, она подала Кену вещи. Он взял. И отбросил тут же на кровать. Обнял свою ведьму, развернул к себе, вдыхая запах ее волос и теплой кожи…

Чушь это, неизвестно кем придуманная, будто оборот пробуждает животные инстинкты и непомерную сексуальную энергию. Видно, снова романисты постарались. Во время оборота организм расходует энергию, а не генерирует ее, и предложенные Джо сардельки были бы сейчас куда уместнее. И инстинктов у животных хватает помимо инстинкта размножения… Просто не до конца еще верилось, что теперь можно так, и не удержался…

Она не оттолкнула. Но на поцелуй ответила будто бы машинально, думая о другом, и он сам отстранился. Действительно, не время и не место. Мартина Аллен спит в соседней комнате. В управлении Раннер ждет. И к Эдне обещал заехать, только сейчас вспомнил.

— Ты слышал, что она сказала? — спросила Джо, пока он пытался натянуть брюки. — Марти.

— Об Адаме?

— Не только. Иди сюда. — Она села на кровать и похлопала рукой по покрывалу, предлагая ему присесть рядом, а потом и прилечь, откинувшись на спину. — Смотри, — указала взглядом на потолок. — Видишь надпись?

Видел, но не четко. Слова едва проступали на сером камне.

— А так? — Джо провела рукой, словно стирала с потолка пыль, и буквы незнакомого Фаулеру языка на мгновение вспыхнули холодным голубым пламенем. — Я заметила через месяц после того, как переехала сюда. Поняла только, что это — древний алайский. Встречала некоторые символы в книгах, но этим языком давно не пользуются, ты же знаешь… Наверное, недели две я каждый вечер смотрела вверх и гадала, что же там написано. А потом… Потом как будто услышала: «Непокоренные не предают». Я почти засыпала тогда. Решила, что мне это приснилось. Вскоре нашла словари и смогла перевести надпись…

Джо умолкла, глядя в потолок. Нахмурилась. Пауза затягивалась.

— Что же там написано? — не выдержал Фаулер.

— То и написано, — выговорила она с горечью. — Непокоренные не предают. Это был один-единственный раз, когда он говорил со мной, а я… Я не поняла. А теперь Марти… Знаешь… — Она обернулась к нему, и лицо у нее стало такое, словно сама удивлялась тому, что только собиралась сказать. — Кажется, я зверски ревную.

— Кого?

— Остров. Наверное, это глупо…

— Глупо было надеяться, что эти брюки на мне застегнутся, — наигранно вздохнул Кен, стремясь свести разговор к шутке. — Визиты к Бернис даром не проходят.