Черные глаза прожигают насквозь, и вдоль моего позвоночника бежит караван ледяных мурашек.

И тут меня словно молнией ударяет. Я вспоминаю, где видела этого человека.

– Вы Расул Байсаров?

Он молчит, и молчание его определенно означает согласие.

Расул Байсаров – богатый человек, предприниматель. Чем именно он занимается я не знаю и знать не желаю. Но не это главное, он – отец Айдара Байсарова, парня, которому я сделала операцию в доме Невзорова.

И которого, если верить новостям, потом нашли убитым на какой-то промзоне…

Кусочки пазла начинают образовывать единую картину. Я начинаю понимать, почему я могу быть здесь и это совершенно не сулит ничего хорошего.

– Я знаю, что вы работаете на Невзорова. И это был самый неверный выбор в вашей жизни, – качает головой он, будто действительно жалея меня.

– Я не работаю на Невзорова! – отрицаю, глядя в его опасные глаза. – Я поняла кто вы, вы отец того парня, Айдара. Да, я сделала ему операцию, но меня вынудили. Меня заставили против моей воли!

– Вы спасли ему жизнь. И наверное, я должен быть благодарен вам за это. Но вы спасали его понимая, что только лишь продлеваете его мучения. И этого я простить вам никак не могу.

Он поднялся со своего трона и важно обошел дубовый стол. Встал напротив меня, продолжая убивать глазами.

– Я не понимаю о чем вы, – инстинктивно вжимаюсь в кресло, – я ничего не знала! Понятия не имела! Я даже не знала, кто он, этот парень, когда делала операцию. Его имя я узнала уже позже из новостей.

– Это ложь.

– Нет, это правда! – не знаю, откуда у меня берутся силы отстаивать себя. – Все, что я рассказываю – правда. Я не могу это доказать, но так и есть. Вы правильно сказали – я спасла ему жизнь, а потом уехала. Я не знала, что будет с ним дальше.

Он молча смотрит на меня, размышляя. Наверняка пытаясь считать, какой процент в моих словах правда, а какой ложь.

– Василия Невзорова я практически не знаю. Однажды я спасла и его тоже – извлекла пулю, на этом все. Потом он нашел меня и угрозами заставил выполнить его приказ.

– И вы решили безропотно подчиниться.

– У меня маленький сын! И да, мне пришлось это сделать. Во-первых, потому что не выполни я тогда ту операцию, тот парень, Айдар, ваш сын, он бы умер. Как врач я не могла допустить такого. А во-вторых, я испугалась. Не за себя, за своего ребенка. Мне не за что себя винить и не за что оправдываться. Я говорю чистую правду и совесть моя чиста.

– Вы говорите складно, но вы все-таки лжете. На ваш счет поступила крупная сумма денег, от этого отпираться вы не будете, я надеюсь?

– Поступила. Но я не трогала эти деньги. И никогда не трону. Я верну их тому, кто их отправил. Они мне не нужны!

– А мне сдается, что для вас это была просто подработка. Выполнили грязную работу ради денег, совершенно не думая о том, на что обрекаете моего мальчика, – голос его дрогнул. И это стало первым проявлением живой эмоции. – Вы спасли его для того, чтобы потом его замучили и убили! Лучше бы он умер от ранения и ему не пришлось пройти через все то, что устроили ему после.

– Я ничего этого не знала! Клянусь! – повышаю голос, и тоже едва не плачу. – Я не знала… Не хотела… Я бы ни за что не допустила такого, если бы подозревала.

– Я не верю вам. Вы – соучастница. И будете за это наказаны, – заводит руку за ремень брюк, и я ощущаю, как с моего лица сходят все краски. В его руках пистолет и дуло направлено прямо на меня: – Сейчас вы расскажете мне все, что знаете о деятельности Невзорова. С кем он работает, где берет товар, и главное – кто именно сначала ранил, а позже замучил до смерти могло сына.

– Я не знаю! – голос срывается. – Я клянусь вам, я ничего не знаю! Я такая же жертва как и ваш сын!

– В ваших интересах сказать мне правду. С потерей Айдара мне терять нечего. Я убью вас, Анна. И сделаю это не моргнув глазом.

– Но я правда ничего не знаю! Как мне доказать вам это? Если вы выстрелите, то убьете невиновного человека и это на всю жизнь ляжет тяжким грузом на вашу совесть.

Он ухмыляется, и я понимаю, что его этим не напугать.

– Отпустите меня. Я свяжусь с Василием и попробую выяснить что-то для вас. Убив меня вы точно ничего не добьетесь. У меня сын! Вы не можете…

– У меня тоже сын. Был.

– Пожалуйста. Я прошу вас…

– Говорите! – и кладет на курок палец.

Вся жизнь пролетает перед глазами. Миша, Ратмир, наше будущее, мама… Неужели все закончится вот так?

Неожиданно в его кармане звонит телефон, и я понимаю, что это, возможно, мой единственный шанс.

Не знаю, что именно движет мной, и определения этому никогда не найду: когда он на секунду отвлекается, я рывком подаюсь вперед и выбиваю из его руки пистолет. Тот глухо падает на пол и есть всего секунду, чтобы кто-то из нас его поднял…

– Я прошу вас, просто отпустите меня, – голос дрожит, как и руки. Как и пистолет, который я сжимаю. – Я никому ничего не скажу, клянусь. Просто отпустите. Я не хочу стрелять в вас, но я сделаю это, чтобы спасти свою жизнь.

Он не боится. Он полон решимости. Он не думает, что у меня хватит смелости.

Мужчина делает рывок, чтобы отнять оружие, и в это мгновение я жмурюсь и нажимаю на курок.

Грохота от выстрела не следует. Едва слышный хлопок, словно кто-то ударил кулаком подушку. Наверное, что-то пошло не так, что-то не сработало.

Я по-прежнему стою с закрытыми глазами и вытянутыми руками и отсчитываю секунды до того, как Байсаров отнимет у меня оружие и выполнит свою угрозу.

Но ничего не происходит. Тихо, как в склепе.

Я осторожно открываю глаза и вижу перед собой минуту назад угрожающего мне убийством мужчину. Он не злится, на его лице нет ярости, только лишь