Глаза ее загорелись при воспоминании о прошедшем вечере. Рассказывая о своем приключении, она так увлеклась, что забыла обо всем остальном.

– Ах, Грейди, если бы только ее видел! У нее были чудные волнистые волосы цвета ноябрьского заката, которые доставали ей до колен. На ней было золотое платье! И пела она чудно, как ангел: я даже подумала, что Джейк сейчас опустится с небес и станет рядом с ней.

Дэни опустилась на стул, стоявший позади нее, откинулась на спинку, закрыла глаза и продолжала свой рассказ.

– Я пила пиво! – Она открыла глаза и наградила Грейди озорной улыбкой. – Оно было ужасное. И я видела, что мужчинам очень нравятся песни Глори. Я подумала: «Дэни, ты тоже умеешь петь, ты сможешь спеть не хуже нее!» И я спросила мужчину, который вел шоу, могу ли я спеть. Сначала он заставил меня спеть ему и потом сказал… – она замолчала, взглянула на Троя и затем закончила тихим голосом: – Он сказал, что мужчины не захотят платить, если я буду петь им в мужской одежде.

Мне так хотелось подняться на сцену, Грейди! Мне никогда ничего так не хотелось! Поэтому я позволила им надеть на меня платье и накрасить мое лицо. Я не знала, что это дурно…

Грейди смотрел на нее понимающим взглядом.

– Я знаю, Дэни.

– Я только хотела преподнести сюрприз… вам обоим. – Она перевела взгляд на Троя, который так и не повернулся к ней. – Я хотела вас обрадовать. Мне жаль, если я причинила вам беспокойство.

– Не думай больше об этом, Дэни. Главное, сейчас ты в безопасности, а все остальное не имеет значения. – Грейди посмотрел на Троя, все еще стоящего у окна, и в этот момент на художника напал жестокий приступ кашля, заставивший его согнуться вдвое.

– Грейди! – Дэни вскочила со стула, желая ему помочь. Услышав тревогу в ее голосе, Трой подбежал к другу с другой стороны. Поддерживая Грейди с двух сторон, они медленно довели его до кровати.

– Сейчас пройдет, – с трудом выдохнул Грейди. – Трой, ты проводишь Дэни в ее комнату?

Трой смущенно переступил с ноги на ногу. Глаза его встретились с глазами Дэни, стоящей у другого конца кровати, и затем опустились на ложбинку между ее полуобнаженными грудями.

Она подхватила шлейф своего платья, перекинула его через руку и решительно пошла к двери. Демонстративно распахнув ее, она повернулась и посмотрела на Грейди.

– Спокойной ночи, Грейди. Надеюсь, тебе скоро станет лучше.

– До завтра, Дэни.

– До завтра.

Она уже вышла в коридор, когда Грейди крикнул:

– Дэни!

– Да?

– Жаль, что я не слышал, как ты пела.

Глаза ее вдруг снова наполнились непрошеными слезами, она быстро замигала и отвернулась.

На ее плечах уже не было теплой накидки, и когда Трой нечаянно коснулся ее, вставляя ключ в замок комнаты, расположенной напротив по коридору, Дэни быстро отошла в сторону. Дверь открылась, и в свете, падающем из коридора, они увидели комнату, очень похожую на первую. Трой зажег масляные лампы – одну на умывальнике и другую на тумбочке возле кровати.

Как только лампы разгорелись, он вышел, даже не потрудившись закрыть за собой дверь. Дэни подошла к двери и взялась за ручку, но в этот момент в коридоре снова раздались шаги Троя. Он внес ее вещи, молча прошел в дальний конец комнаты и бесцеремонно бросил их на пол. Идя обратно, он на какую-то долю секунды приостановился возле Дэни в нерешительности, и когда вновь двинулся к двери, она тихо сказала:

– Фонтейн, подожди…

Ей ужасно не хотелось просить его о чем-либо, но еще меньше хотелось провести ночь в тесном корсете и платье, которые невозможно было снять без посторонней помощи.

Трой остановился, как вкопанный. Потом медленно повернулся, и Дэни попыталась разобрать выражение его темных глаз. Она понимала, что ей будет невыносимо чувствовать его прикосновения, и уже хотела отказаться от мысли просить его о помощи, но, в конце концов, неудобство, причиняемое ей узким платьем, пересилило страх перед душевным дискомфортом, который могла вызвать его близость. Она вспомнила, как вела себя Глори в аналогичном случае, собралась с духом и, повернувшись к Трою спиной, произнесла холодно:

– Помоги мне расстегнуть пуговицы.

Он не сразу начал выполнять ее просьбу, и у Дэни появилось желание обернуться. Но затем она почувствовала, что его пальцы медленно расстегивают пуговицы у нее на спине. Чтобы корсаж платья не упал, она прижала его спереди к своей груди.

Трой расстегнул последнюю пуговицу возле ее поясницы и, не спросив разрешения, сунул руку под спинку платья и развязал тесемки корсета. Дэни вздохнула с облегчением, но не захотела повернуться к нему лицом.

– Спокойной ночи, – сказала она холодно, но тон ее не соответствовал огню, который разожгли в ней прикосновения его пальцев.

Дверь за ним захлопнулась. Она слышала, как Трой пересек коридор и закрыл дверь своей комнаты.

Только тогда, когда Дэни уверилась, что он ушел и не увидит слез, которые вновь потекли из ее глаз, она повернулась к двери.

Вернувшись в комнату 207, Трой увидел, что Грейди, удивительно быстро оправившийся от приступа, наливает в стакан очередную порцию коньяка. На нем теперь была длинная белая ночная рубашка. Когда он начал причесывать свои и без того аккуратно лежащие волосы, на лице Троя появилось ироническое выражение.

– Я смотрю, ты быстренько оклемался.

– Да, мне значительно лучше. Ты извинился перед ней?

– Нет! И если ты для этого сделал вид, что на тебя напал жестокий приступ чахотки, то ты зря старался.

– Она совершила ошибку, Трой. Разве все мы время от времени не допускаем ошибки? Ты не представляешь, как отвратительно ты вел себя сегодня! Никогда не думал, что увижу, как Дэни плачет.

Грейди допил коньяк, подошел к кровати, поднял одеяло и лег.

– Зачем ты так взъелся на нее? Ты ее очень обидел.

– Зачем? – воскликнул Трой раздраженно. Он снова разволновался, вспомнив сцену в салуне, которая так потрясла его. – Затем, что я был вне себя от ярости! Я обошел все прибрежные заведения, пользующиеся дурной славой и нашел ее в последнем, самом знаменитом. В этом салуне… Я вошел туда и увидел, что она стоит на сцене, разряженная и разукрашенная, как салунная проститутка, а всякие сомнительные личности в зале глядят на нее с вожделением.

Разговаривая, Трой развязал свой галстук и бросил его на спинку стула. За галстуком последовала куртка, а затем он начал расстегивать манжеты на рубашке.

– Ты приревновал ее, – констатировал Грейди.

– Нет! Я просто был в ярости! Ее следует держать взаперти ради ее же блага.