— Но я не намерен ничего понимать, — сказал он. — Хватит дурачеств, Равелла. Зачем вам понадобилась другая тысяча?

Равелла сжала пальцы.

— Я не могу сказать, пекки. Если бы это было возможно, я бы сказала. Ведь не думаете же вы, что я хочу что-то скрывать от вас, что у меня есть тайны, которыми я не хотела бы поделиться с вами? Но я обещала, я должна сдержать слово. Вы же не попросите меня не сдержать его?

— Нет, не попрошу, — сказал герцог, и голос его звучал как удар хлыста. — Храните ваши секреты, Равелла, меня они не интересуют. Тысяча фунтов Роксхэму, тысяча фунтов другому бездельнику меня не касаются. Я могу только предложить, раз вы решили взять все в свои руки, делайте это основательно. Я полагаю, что среди джентльменов, направляющих ваше великодушие, вы найдете одного, который предложит вам выйти за него замуж или станет вашим опекуном. Другими словами, Равелла, в моем доме нет места для не вызывающей доверия подопечной.

Равелла вскрикнула. Она протянула к герцогу дрожащие руки, но прежде, чем успела что-то сказать, вошел Неттлфолд и объявил:

— Фаэтон у дверей, ваша светлость.

— Спасибо, Неттлфолд, — сказал герцог. — Я еду немедленно.

Не глядя на Равеллу, как будто совершенно забыв о ее существовании, он вышел из комнаты. Она так и осталась стоять, протянув руки. Казалось, она примерзла к полу, не может двинуться за герцогом, только стояла дрожа, и слезы текли по ее щекам.

Девушка слышала, как хлопнула дверь, и поняла, что герцог ушел. Она бросилась на колени перед его бархатным креслом у камина и спрятала лицо.

Она плакала, пока могла. Когда она подняла заболевшую голову и достала платок, чтобы вытереть мокрое лицо, услышала, что дверь открылась. Она сжалась, но не повернула головы. Голос Неттлфолда сообщил:

— Приехал мистер Хоторн, мисс. Он хотел видеть его светлость по неотложному делу, но, когда я сказал ему, что его светлость уехал в Ньюмаркет, он спросил, может ли он поговорить с вами.

— Пригласите его войти, — глухим голосом попросила Равелла.

Она вытерла глаза и щеки. Она знала, что после таких слез должна выглядеть ненормально, но внешность ее не заботила. Разве важно, как она теперь выглядит? Разве вообще что-нибудь важно? Адвокат здесь. Она скажет ему заплатить все ее содержание герцогу. Как-нибудь она проживет и без него, хотя где и как, она не имела представления. Будущее казалось темным от отчаяния и нищеты.

— Мистер Хоторн, мисс.

Аккуратный маленький адвокат вошел в комнату и поклонился:

— Ваш слуга, мисс Шейн. — Он остановился и посмотрел на заплаканное лицо Равеллы. — Возможно, вы уже слышали новости? — спросил он.

— Новости? Какие новости?

Мистер Хоторн покашлял.

— Простите мою ошибку, мисс Шейн. Я подумал, что не похоже, чтобы кто-нибудь успел принести вам дурные вести раньше, чем я сам это сделаю.

— И что же дурного? — спросила Равелла.

— Много, мисс Шейн, насколько вас это касается. Я едва могу говорить об этом, это величайшая ошибка, ничего подобного не случалась за всю мою службу.

— И что же случилось? — поинтересовалась Равелла.

Его длинные речи всегда раздражали ее, но сегодня особенно.

— Приготовьтесь перенести удар, мисс Шейн.

— Пожалуйста, говорите, — настаивала Равелла.

Адвокат положил портфель на письменный стол.

— Это здесь, мисс Шейн. Примерно час назад поверенный вашего дяди, покойного лорда Роксхэма, пришел ко мне в контору с печальной новостью. Найдено другое завещание вашего дяди, сделанное за несколько дней до смерти. Похоже, он скрывал его после того, как оно было надлежащим образом подписано и засвидетельствовано, в Библии у своей кровати. Со дня его смерти святую книгу не открывали, но вчера горничная вытирала пыль, уронила книгу и нашла завещание.

Равелла стояла спокойно. Адвокат посмотрел на нее и продолжал:

— С глубоким сожалением, мисс Шейн, я вынужден сообщить вам, что ваш дядя изменил свое решение перед смертью. Он оставил все состояние единственному сыну, большое наследство дому для подкидышей недалеко от Эпсона и некоторые суммы слугам.

— И ничего мне? — спросила Равелла.

— Ваше имя не упоминалось, — ответил адвокат.

Равелла была очень бледной, но голос ее звучал твердо.

— А как относительно денег, которые я уже потратила? Это составляет довольно значительную сумму, мистер Хоторн.

— Этот вопрос следует обсудить, — ответил адвокат. — Будем надеяться, что лорд Роксхэм проявит великодушие или его светлость…

— Нет, нет, — прервала Равелла. — Его светлости это не касается.

Адвокат поднял брови, но сказал:

— Думаю, все дело останется в моих руках до возвращения его светлости. Тогда я сообщу ему информацию. Могу я еще раз выразить вам свое сожаление по этому поводу?

Равелла наклонила голову:

— Благодарю, мистер Хоторн.

— Вы извините меня, если я вернусь к себе в контору? У меня много дел.

— Конечно. Прощайте, мистер Хоторн.

Адвокат посмотрел на ее бледное лицо и пришел к своему заключению.

— Еще не все потеряно, мисс Шейн, — добродушно сказал он. — За время, пока вы жили в Мелкомбе, у вас появились полезные знакомства. Возможно, кто-нибудь заинтересуется вами, а не богатством, предложит вам выйти за него замуж и проявит великодушие.

Может быть, он хотел добра, но для Равеллы это было последним унижением. Ей показалось, что адвокат не был бы таким дерзким неделю назад. Она гордо вскинула голову. Мистера Хоторна потрясло, насколько трагично она выглядела, и он подумал, почему деньги так много значат для такой красивой девушки.

— Благодарю вас, сэр, но надеюсь устроить свою жизнь без помощи, вмешательства или дерзких предложений от кого бы то ни было.

Адвокат поклонился:

— В таком случае, мисс Шейн, мне нечего больше сказать.

Он повернулся к двери. Равелла ничего не ответила. Она только ждала, пока останется одна, а затем в отчаянии упала рядом с креслом герцога.

Леди Гарриэт, стоя наверху, смотрела в холл. — Не видно его светлости, Неттлфолд? — спросила она старого дворецкого, который стоял в холле, глядя в окно.

Он вздрогнул при звуке ее голоса:

— Нет, ваша милость. Но думаю, слишком рано ожидать его светлость. Грум, поехавший к нему утром, не сможет добраться до Ньюмаркета до полудня.

— Думаю, вы правы, — разочарованно сказала леди Гарриэт и пошла в будуар.

Хью Карлион стоял перед камином.

— Войди и сядь, Гарриэт, — нежно сказал он. — Ты превратилась в тень. Мы не можем ничего сделать, пока Себастьян не вернется.