Отец поперхнулся и всхлипнул. Степан побежал к нему, хотел приподнять его тело и уложить в кровать, но старик не дался, решительно отвел руки сына.

– Ты это, того, – сказал он строго, – я ить еще в седле. И ты мне в седле помоги удержаться, а не из седла выталкивай наземь.

– Да что ты, отец! – воскликнул переполненный жалостью Степан, – не хотел я тебя обидеть и в уме не держал этого…

Он встал перед ним на колени и неожиданно расплакался, понимая, что это первый такой откровенный порыв нежности, обращенный к отцу, порыв, в котором смешалось многое: щемящее чувство жалости перед расставанием, скорбная мысль о том, что, видимо, насовсем прощается он со своим престарелым родителем, и нет уже никакой силы, способной продлить тому годы.

Переночевав в станице Пришибской, караван тронулся дальше. Теперь трудно испытать томление долгого пути. Но тогда казалось, что в дороге можно состариться.

Лишь через неделю обоз прибыл на Сунжу. Места под новые станицы располагались по правому берегу реки Сунжи, в 18-ти верстах от Назрановского укрепления, которое тогда считалось достаточно сильным, так как в нем имелась крепостная артиллерия, а гарнизон составлял 7-й Кавказский линейный батальон.

Слепцов с офицерами и урядниками Моздокского полка встречал казаков-переселенцев в укреплении Волынском. Распланировкой вновь заводимых по реке Сунже станиц заведовал саперный офицер Свиридов, управлял же расселением людей полковник Брунер.

Прибывшие семьи казаков сначала располагались в указанных местах, в балаганах, крытых соломой, а уже потом рубили лес и строили землянки или турлучные кухни с печами. Затем приступали к строительству дома и различных хозяйственных построек. Дворы были небольшие, но на них казаки умудрялись разместить не только жилые постройки, но и службы, называемые кухнями, из которых одна – чихирня, где хранилось вино, другая – мучная для муки и других хозяйственных припасов. Здесь же стояли сараи для содержания скота, погреб, колодец, различные пристройки и надстройки, создававшие в целом невообразимую тесноту и скученность. Нередко казаки для освобождения двора выкатывали повозки и ставили перед двором, загораживая и без того узкие улицы.

Планировка станиц мало чем отличалась друг от друга: обычно в центре, на площади, возводилась церковь, от нее расходились улицы, здесь же, ближе к центру, строились общественные здания и дома зажиточных казаков. Вокруг станицы рыли глубокий ров и насыпали вал, а по всем четырем сторонам ставили деревянные ворота, запирающиеся на ночь. По углам устанавливали крепостные чугунные пушки, носившие название «вестовых», выстрелом из которых производилась тревога, здесь же находились часовые, которые следили за окружающей местностью и при малейшей опасности поднимали все население своей станицы и ближайших соседей. Сообщение между станицами поддерживалось «оказиями», совершавшими свои рейсы 2 раза в неделю.

Уже в ноябре 1845 года было закончено строительство трех станиц. Первыми были построены Троицкая, на месте бывшего Волынского укрепления, Сунженская и Михайловская, каждая по 250 дворов. За ними, как грибы после дождя, вырастали остальные, несмотря на то, что постоянные боевые тревоги и набеги до крайности затрудняли дело заселения. Их в разные годы было построено тринадцать. Штаб-квартирой полка была определена станица Сунженская, куда вошли первые три станицы. В последующем три полка, сформированные из новых казачьих станиц, расположились так: один занял верховья Камбилеевки, берега Сунжи и ее притока Ассы, получил название 2-го Владикавказского, другой – среднее течение Сунжи, был назван 1-м Сунженским и третий – занявший своими станицами нижнее течение Сунжи до Брагунов и Горячих вод – 2-м Сунженским казачьим полком.

Рельеф здешней местности весьма разнообразен. Главный Кавказский хребет, уходящий от вершин Зилхихон и параллельно тянущиеся с ним хребты – Передовой, Скалистый или Пестрый, Черные горы входят в южную часть Сунженской линии, где на всем протяжении своем от Дарьяла до горы Кюрелам Передовой хребет прорезается двумя ущельями: Дарьяльским – с рекой Тереком и Ассиновским – с рекой Ассой. По первому ущелью пролегает Военно-Грузинская дорога, а правый кряж этого ущелья по течению Терека служит границей с землями осетин Владикавказского округа. Пестрые горы идут на 10—15-верстовом расстоянии к северу от Передового хребта и вытягиваются в пределах Сунженской линии в длинные и прямые кряжи. В пределах Сунженской линии Пестрый хребет соединяется с хребтом Черных гор многими перемычками и образует здесь котловины рек Сунжи и Фортанги. Черные горы свое название получили от сплошь покрывающего их леса, распространяющегося частью и на Пестрые горы. В этих лесах преобладающими древесными породами являлись бук, карагач, липа. Склоны, обнаженные от леса, представляли удобные места для земледелия и скотоводства. Многие станицы как раз и расположились именно в этих предгорных местах. Так, станица Акиюртовская была поселена в ущелье между реками Ассой и Сунжей, станица Галашевская – на реке Ассе в крутом и узком горном ущелье, на одном из предпоследних уступом над рекой, а станица Фельдмаршальская – на склоне гор в Ассиновском ущелье, недалеко от выхода ущелья в степь.

Увеличение численности населения станиц происходило за счет казаков-переселенцев и крестьян. Так, в 1861 году в Сунженские станицы дополнительно было переведено 100 семей терских казаков и 400 семейств государственных крестьян. И станицы достигли нужного предела для комплектования военных формирований. Кроме того, появился резерв, необходимый для замены в будущем служилого казачества из числа подрастающего поколения. Эта стабильность связана и с окончанием Кавказской войны, и сокращением потерь на полях сражений.

Таким образом более трех веков происходило постепенное население и разрастание казачества на Тереке, начиная с первых поселенцев – гребенцов и кончая самыми молодыми станицами – Сунженскими.

Старые «линейцы», принимая новое имя «сунженец», поделили, как это поется в казачьей песне «С краев полуночи», избыток своей славы с безвестной струей новых переселенцев, ставших вместе с ними «на вражьем пороге твердой ногой».

В дальнейшем военно-политическая обстановка на Северном Кавказе показала, что Терское казачество, сыгравшее огромную роль в колонизации и хозяйственном освоении Предкавказья, можно будет использовать и в другой роли – в роли надежного стража внутренних основ государственной власти. С этой целью с 1865 года практически полностью прекращается приписка в казачье сословие лиц иного социального происхождения.

Одновременно был положен запрет на отпуск из казачьего сословия без надлежащих на то причин, и казак от рождения до глубокой старости оставался навсегда казаком. Эти меры завершили процесс превращения казачества в замкнутое служилое сословие, находящееся на особом положении в государстве.

В 1860 году Кавказская линия была разделена надве части: правая – Кубанская и левая – Терская область. Чтобы придать этим областям не только военное, но и гражданское значение, решено было обособить казачество, и в 1861 году оно получило название Терского казачьего войска. В состав этого Войска вошли: 1-й и 2-й Волжские полки, составившие 1-ю бригаду, Горский и Владикавказский – 2-ю бригаду, Моздокский и 1-й Сунженский – 3-ю бригаду, Гребенской и Кизлярский – 4-ю бригаду. В 1870 году в Терской области вводится губернское правление, и сама область объединила в своих пределах не только земли Терского казачьего войска, но и земли крестьян и горских округов.