– Отправляйся. И помни, что через несколько дней начнётся осень, а за нею придёт зима.

– Лучшее напутствие, которое я слышал, – пробормотал Варан, пробираясь через прибрежные заросли. – Я вот-вот расплачусь. Да, дружище Окорок, ввязались мы с тобой в историю!

Варан прекрасно помнил лёгкую улыбку Окорока, кровавое пятно, расплывающееся на его одежде, но привычка брала своё. Собственно, Окорок и раньше не отвечал, так что и сейчас ему будет не в тягость быть собеседником Варана. Странно, но Варан почти не чувствовал горечи по поводу утраты друга. Ему постоянно казалось, что стоит сейчас обернуться, и он увидит каменное лицо здоровяка. Закрадывалось лишь лёгкое сожаление, что Симмер не догадался захватить заодно и его душу, пока та топталась у ворот Ассовых чертогов. Ну да дарёному коню в зубы не смотрят, как говорится. Сам жив – и то хорошо. Хотя, конечно, конь бы сейчас был очень кстати.

Варан быстрым шагом двигался на юго-восток. Каким-то чутьём он ощущал, где расположен тракт. Вполне вероятно, в этом была заслуга примолкшего Симмера. Ладно, сейчас главное – выбраться на дорогу. Затем просто идти до перевала. А уж там – Варан в этом не сомневался, – он легко разыщет следы беглецов. Хотя, конечно, было бы неплохо разыскать и их самих, да побыстрее. Варан почти физически ощущал, как где-то в его внутренностях медленно истаивает руна, державшая на привязи его душу. Не стоит отчаиваться – у него есть целых три месяца. За это время можно обрыскать всё Загорье и вернуться обратно. Только бы добраться до Пунта. Золота и серебра у Варана хватает, благо кошель остался при нём. Он снова – идеальная гончая, которая вот-вот выйдет на след. И нет такого следа, который бы простыл достаточно, чтобы мастер Варан его не унюхал.

Глаза Мэйлинн широко распахнулись. Тело её изогнулось дугой, а из груди вырвался хриплый выдох пополам с беззвучным криком. Зрачки были расширены так, словно она находилась в темноте.

– Очнулась! Кол! Она очнулась!!! – раздался восторженный крик Бина.

Мэйлинн очумело озиралась по сторонам. Она лежала в каком-то полузакрытом фургоне на ворохе каких-то тряпок. Судя по мерному покачиванию, фургон двигался по вполне приличной дороге. Впереди маячила спина Бина, который правил лошадьми. Точнее, сейчас он бросил вожжи и с обожанием смотрел на лирру. Раздался цокот копыт, а вслед за ним голос:

– Что, проснулась, соня? – вслед за этим показалась голова Кола, который перегнулся с седла и заглянул в фургон.

– Вроде того, – выдохнула, садясь, Мэйлинн. Перед её взором до сих пор стояло подземелье, клубящийся туман и светящийся проем выхода. И всё ещё стоял в ушах жуткий, отчаянный рёв Симмера.

– Тяжко было? Да останови ты повозку, – прикрикнул Кол на Бина. – Я сейчас из седла выпаду!

Бин поспешно ухватил вожжи и потянул их на себя, заставляя лошадей встать.

– Тяжко, – согласилась Мэйлинн. Кол вскочил в фургон, на ходу свинчивая крышку с фляги и протягивая его лирре. – О, вот за это спасибо!

Мэйлинн жадно припала губами к горлышку и, захлёбываясь, стала глотать воду. Вода текла по её подбородку на грудь, но лирре было всё равно. А Бин снова горько подумал о том, почему Кол всегда лучше знает, что нужно Мэйлинн, тогда как он только и может, что таращиться на неё и восторженно вопить.

– Сколько я была в отключке? – почти опорожнив фляжку, спросила Мэйлинн.

– Больше двух дней, – ответил Кол.

– Так мы уже…

– В Пунте.

– А что это за фургон? И что вообще случилось? Расскажите мне, а? Только сначала дайте чего-нибудь съесть, пока я не напала на наших лошадей.

– Один момент! – Кол вынырнул из фургона и меньше чем через минуту вернулся снова. – Я привязал свою лошадь к фургону. Давай, дружище, двигай дальше, а я пока покормлю нашу принцессу.

Бин хлопнул вожжами по крупу лошади, и та двинулась в путь. Кол, между тем, достал походную сумку Мэйлинн и извлёк из неё свежий ароматный пшеничный каравай, какую-то жирную копчёную рыбину и кусок жареного мяса, завёрнутые в плотную бумагу, яблоки и бутыль молока. Последнему лирра особенно обрадовалась – она обожала молоко.

– Ничего себе! Вот это пир! – восхитилась она.

– Да, у нас теперь так всегда! – ухмыльнулся Кол. – Вкусно кушаем, ночуем только в хороших гостиницах. Да и передвигаемся, как видишь, с комфортом. Я же говорил – только бы добраться до Пунта!

– Ну так расскажите, что там было после того, как я отключилась? – не стыдясь говорить с набитым ртом, попросила Мэйлинн.

***

Они скакали всю ночь, последовавшую после нападения гоблинов. Тревожность всё росла. То и дело то Бин, то Кол вскидывались, словно слыша отвратительные визги тварей, посланных в погоню. Возможно, эти звуки и не были плодом их воображения, поскольку гоблинов в округе вполне могло быть предостаточно. Но это были обычные гоблины – лишённые разума двуногие животные. Без довлеющей воли Симмера они были абсолютно не опасны для наших друзей, а Симмер не мог вот так вот быстро и на таком расстоянии подчинить достаточную для поимки стаю.

Рассвет принёс некоторое облегчение. По крайней мере, беглецы перестали бояться, что на них нападут незаметно. Кроме того, за ночь они покрыли вполне приличное расстояние, оказавшись достаточно далеко от озера. Конечно, дорийские кобылки, хотя и были вполне достойными животинами, но тягаться в скорости и выносливости с саррассанцами не могли. Анурские горы уже доминировали над окружающей местностью. Очевидно, до перевала оставалось совсем немного.

Каким бы мягким и текучим ни был аллюр лошадей, каким бы удобным ни было седло, но почти восемь часов в седле могли доконать и более опытного наездника, нежели Бин. Да и Кол, которому приходилось скакать вовсе без седла, сейчас держался лишь усилием воли. Было видно, как на его лице перекатываются желваки, как он мученически закатывает глаза и стискивает зубы. Иногда сквозь них прорывались даже стоны, хотя Кол старался держаться молодцом. И продолжал крепко прижимать лирру к себе, хотя было понятно, чему его это стоило. Наверное, мышцы на его руке одеревенели не меньше, чем на заднице. Естественно, что последние часы приятели ехали в гробовом молчании.

Как только стало достаточно светло, чтобы видеть на полмили вокруг, Кол скомандовал привал. Бину пришлось помочь ему спустить Мэйлинн на землю, поскольку его руки затекли и онемели. Также Бину пришлось помочь спуститься и самому Колу. Тот же, едва коснувшись земли, рухнул и долго лежал, не шевелясь. Затем с мучительными стонами он стал потихоньку распрямлять занемевшие члены.

Бин, как мог, поухаживал за недвижимым другом и Мэйлинн. Он приготовил кой-какой завтрак, который не хотелось есть ни ему, ни Колу. Он аккуратно обтёр лошадей, хотя расседлать их не было ни сил, ни желания. Да и делать долгий привал они не собирались. Тем не менее, пришлось задержаться на несколько часов. Кол утверждал, что до перевала осталось не более четырёх часов хода, так что к вечеру они вполне могли успеть не только достичь гор, но и перевалить через них.