Кроме восьми стихотворений, Висковатов обнаружил в альбоме десять рисунков Лермонтова, по преимуществу шаржи, выполненные пером или карандашом, — изображения бытовых сцен, в которых фигурировали, надо думать, лица из ближайшего окружения Лермонтова.

Помимо Лермонтова, в альбом Верещагиной вписывали свои стихи и пожелания князь Василий Хованский, Барятинская, князь Алексей Офросимов, Е. С., С. Z., К… въ, А. Бистрем, П. Б-а, Д. Гл. к. в, С. S., Карлгоф, С. S., Lise. Все это, хотя и представляет второстепенный интерес, очень важно, потому что это лица, окружавшие Лермонтова.

На внутренней стороне обложки второго альбома надписано было: «avec 32 pages et 17 pages illustrées par M. Lermontoff».

«Ha 32 листах с 17 рисунками М. Лермонтова».

Стихи Лермонтова Висковатов из альбомов выписал, что же касается рисунков, то, не прибегая к помощи фотографии, которой в 80-х годах для копирования документов почти не пользовались, он решил их скалькировать: наложил папиросную бумагу и обвел твердым карандашом десять рисунков из одного альбома и один из другого. Две висковатовские копии репродуцированы[440].

Третий альбом Верещагиной прежде составлял собственность В. А. Лопухиной. В нем находился исполненный Лермонтовым акварельный портрет Лопухиной в чепце, с накинутой на плечи шалью. И акварельный портрет Ахилла — негра, служившего в доме Лопухиных, тоже работы Лермонтова[441]. Портрет Лопухиной Висковатов поручил скопировать художнику В. Шульцу[442]. Очевидно, из этого же альбома Висковатов вынул и оставил у себя рисунок Лермонтова с подписью «М. Lerma», изображающий скачущего коня. На обороте рисунка — он теперь хранится в Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина — надпись рукой Висковатова: «Этот набросок Лермонтова изъят из тетрадей его конца 30-х годов (прин[адлежавших] С. Верещагиной). Лермонтов охотно рисовал несущегося коня… П. В.». В Публичную библиотеку этот рисунок поступил от свояченицы П. А. Висковатова Н. И. Утиной[443]. Неясно, почему Висковатов отнес рисунок к концу 30-х годов, хотя подписан он «Lerma», как обозначал Лермонтов работы свои до 1832 года, неясно, почему был «изъят».

Автопортрет Лермонтова в бурке, писанный акварелью в 1837 году, Висковатов поручил скопировать акварелистке О. А. Кочетовой, которая выполнила эту работу, по его мнению, весьма успешно. Он даже удостоверил это, надписав по овалу, на лицевой стороне рисунка: «Копия с собственноручного портрета Лермонтова, сделанного в 1837–1838 году.

См. биогр. мою, стр. 290 и 453. Копия сделана в точности гею Кочетовою»[444].

Получив два письма Лермонтова, обращенные к А. М. Верещагиной, Висковатов обратился к графине Берольдинген с вопросом об остальных письмах, которые могли содержать сведения об отношении поэта к Лопухиной. Госпожа Берольдинген ответила: «Если бы моя бабушка, умершая в марте 1876 года, успела свидеться с Вами, она все бы могла рассказать Вам, ибо до мельчайших подробностей знала обстоятельства. Мне это не передать… Письма Лермонтова к матери моей бабушка сама уничтожила, они были крайне саркастичны и задевали многих»[445].

По иронии судьбы, из двух дошедших до нас писем, полученных Висковатовым из Штутгарта, одно имеет характер весьма «саркастический», потому что как раз оно и содержит рассказ Лермонтова о разрыве его отношений с Сушковой.

Переписка о верещагинских материалах продолжалась несколько лет. В 1889 году Базаров по просьбе Висковатова снова обращался к графине Берольдинген с просьбой поискать рукопись «Демона», одолженную Столыпиным. «Я ее все ищу и ищу в нашей библиотеке, — отвечала графиня П. А. Висковатову, — может быть, она найдется в конце концов в доме Столыпиных»[446]. Базарову она предложила «когда-нибудь летом приехать к ней в ее замок Хохберг, чтобы вместе поискать в ее библиотеке, не найдется ли там этой рукописи»[447].

Но ни «бахметевский» список, ни автограф разыскать так и не удалось. Кроме того, Висковатов писал, будто в его руках находился обнаруженный среди бумаг Верещагиной единственный полный список лермонтовской поэмы «Каллы»[448]. Однако в переписке по поводу верещагинских материалов о нем нет и единого слова, и эта рукопись остается нам неизвестной.

Энергия Висковатова, инициатива его в собирании неизвестных текстов Лермонтова и фактов его биографии — удивительны. Результат его изысканий и, прежде всего, весьма обстоятельная первая биография Лермонтова — все это заслуживает признания и уважения. Но постоянное стремление «поправлять» факты, чтобы они его слушались, поразительная неточность приводили к тому, что Висковатов легко приписывал Лермонтову от себя, что хотел. Скажем, баллада «Гость». «Посвящается А. Верещагиной», — приписывает П. А. Висковатов[449]. В копии Вольфа фамилии Верещагиной нет. Французское стихотворение «Non, si j’en crois mon espérance» «Ha прощание А. Верещагиной» печатает он в «Сочинениях М. Ю. Лермонтова»[450]. В копии Вольфа заглавия нет… Но может быть, я ошибаюсь, и Висковатов сам побывал в замке Хохберг? сам видел эти автографы? «Клочок рукописи, найденный мною в Штутгарте», — пишет он в «Биографии» Лермонтова[451]. «Письмо Лермонтова, найденное мною в бумагах покойной А. Верещагиной»[452]. Нет, не одно: «два письма нам удалось разыскать в оригинале…»[453].