– Ты кто, блядь, такой?

Вместо ответа тот шагнул ближе, взмахнув топориком. Ган увернулся, сместился влево, выбросил кулак. Удар получился не особо сильным, скорее, похожим на неприятный тычок, но цели достиг – попал по ребрам. «Эх, чуть бы ниже, по печени», – пронеслась мысль.

Краем глаза мужчина заметил торчащую в окне на втором этаже Надю, она смотрела на поединок широко раскрытыми глазами, «Макаров» в ее руке был опущен. Он скрипнул зубами, но некогда было отвлекаться в горячке боя, и он не успел крикнуть девушке, чтобы пыталась выстрелить в его оппонента.

Байкер снова пошел в атаку. Топор чиркнул по руке, разорвал ткань плаща, оставил царапину на предплечье.

– Твою мать!

Ган уворачивался, выжидая удобного момента. Во время очередной атаки байкера немного развернуло, мужчина тут же бросился вперед, навалился плечом на грудь противника, и они оба рухнули на пыльный асфальт. Ган схватил руку, держащую топор. Байкер отбросил ненужное сейчас оружие – в таком тесном бою топор был уже неэффективен. Удар сбил шлем с головы. На Гана смотрело взмокшее, скалящееся лицо, голубые глаза пылали холодом, в короткой бороде проклюнулись седые волосы. Сдаваться враг и не собирался.

Продолжалась вязкая, тягучая, изматывающая борьба, в которой не было превосходства ни у Гана, ни у байкера.

– Ты не получишь мою жизнь, прихвостень Кардинала, – прохрипел беглец.

– Ты бредишь, мужик, какой, к черту, Кардинал?!

– Кто же ты? – Ган попытался выкрутить руку противнику, но тот высвободил ее, саданул локтем в шею.

– Сука! Я просто наказываю мародеров без чести вроде тебя!

– Я не мародер!

Оба уже порядком выдохлись, борьба отнимала больше сил, чем кулачная драка.

– Я вообще не местный! – Беглец ослабил хватку, оттолкнул от себя байкера, поднялся на шатающихся ногах. Он начал понимать, что оппонент просто ошибся, перепутал его с кем-то. – Ты – придурок!

Противник подскочил одновременно и сейчас стоял в трех метрах, изучая Гана.

– Мне говорили об одноглазом бандите, который убил семью, жившую тут, недалеко. Он со своими мародерами глумился над несчастными, издевался и пытал их. Смерть стала избавлением от мучений, но наступила гораздо позже. Где твои люди?

– У меня нет людей, я сам по себе.

– А там кто? – байкер мотнул головой на окно, в котором виднелся силуэт Нади.

– Моя женщина. – Ган не видел причины врать сейчас, тем более ее уже заметили.

– Если она твоя, почему же она не стреляла в меня?

– Да какая разница, она не стрелок, боялась меня зацепить!

– Просто странно. Что делать будем? Я тебя чуть не убил. – Байкер на всякий случай сделал шаг к лежащему неподалеку топору.

Беглец оглянулся в поисках своего обреза, прикинул расстояние до него.

– «Чуть не убил». – Он хмыкнул. – Сказочный… фантазер! Ты уже задыхался в пыли, старичок.

– Ну-ну. – Голубые глаза блеснули. – Ты все перепутал. Я не задыхался, мне просто было смешно наблюдать за твоими жалкими попытками. И как ты до сих пор выжил на этом свете? Драться совсем не умеешь. Наверное, просидел под землей все эти годы, в бомбаре.

– Хера с два! Я же не крыса – прятаться от дневного света.

Конфликт был исчерпан. Байкер назвался Ямахой, объяснил, что ищет бандитов – не смог пройти мимо горя, случившегося в одной из общин. Они сидели в квартире на втором этаже, прихлебывая по очереди из фляги. Ган не стал уточнять, что было в ней, но напиток оказался забористым и крепким.

– Где же твой железный конь, Ямаха?

– Недалеко, надежно спрятан. Так вы не видели ничего подозрительного тут? – Байкер посмотрел сначала на Надю, потом на Гана.

Они отрицательно помотали головами.

– Пока мы здесь, встретили только одну живую душу в этом районе. Тебя.

– Значит, мне надо искать в другом месте. Мародеры могли уйти за город. Это могли быть и степные.

– Степные? – Ган вскинул голову.

Ямаха хмыкнул.

– Вижу, ты имел счастье с ними познакомиться.

– Эти гниды отобрали наше имущество!

– Скажи спасибо, что в живых оставили. Была у меня история. – Ямаха отхлебнул из фляги. – Думаю, они до сих пор на меня зуб точат. Сбежал я из их плена, еще и на ринге их бойца укокошил. Так что за мою голову они бы немало выложили.

– Со мной они тоже вряд ли за руку при встрече поздороваются, и я уложил одного из них. Что будешь делать дальше?

– В темноте нет смысла на улице торчать. Поутру расчехлю байк и рвану дальше.

– На поиски мародеров?

– Есть сомнения, что найду их, если по горячим следам не удалось. Но если встречу одноглазого и его банду, то убью гадов. А так у меня еще в Волгодонске дела есть, – ответил Ямаха и вполголоса закончил: – Еще одна загадочная девушка покоя не дает.

Хм, загадочная девушка. Ган подумал, вспомнил свое видение, рассказы местных.

– Дай угадаю – Аксинья.

Ямаха вскинул голову.

– Тоже видел ее?

– Нет, один старик что-то плел. – Беглец не захотел рассказывать о странном мираже на развалинах маяка, так как сам сомневался в увиденном. – Лесные жители тоже вот упоминали эту девку, мне уже становится интересно, что вы в ней такого нашли?

– Забей. Долгая история. А вы куда дальше?

– На северо-восток.

– Значит, нам не по пути.

– Так ты из местных или нет?

– Ну, скажем так, это мои родные места. Родился я в Волгодонске. И два года назад я здесь был, а сейчас опять вернулся.

За окном совсем почернело. Облака спрятали луну и звезды, темень стояла страшная. Ган и Ямаха подобрали тряпки и завесили ими проем окна, чтобы не выдавать свое присутствие. Байкер нашел на кухне небольшой тазик, быстро наломали в него доски, выдранные из паркета, кинули рваный картон. Ямаха выудил из кармана зажигалку, зажег костер.

Свет бросал причудливые тени на стены, комната выглядела зловеще.

– А вот отчего ты не стреляла в меня, когда мы с Ганом внизу пытались убить друг друга? – внезапно повернулся байкер к Наде.

Девушка растерялась.

– Да… я толком и стрелять не умею.

– Ямаха, брось, дело прошлое. Сказал же тебе, сумерки, можно было промахнуться, в меня попасть. Отстань от нее.

– Ваше дело, мне-то что, просто спросил.

Поговорили еще немного, фактически ни о чем. Затем Ямаха поинтересовался, можно ли заночевать в этой квартире. Особых возражений у остальных не было. Байкер выбрал комнату с мертвецом, не церемонясь, стряхнул покрывало с высохшим телом и растянулся на кровати.