помощи от союзных кораблей. Почти вся техника на фрегате вышла из строя из-за выброса огромного количества энергии. Сами мы никуда лететь не можем из-за накрывшихся ускорительных двигателей, но самое главное все на корабле остались живы. Ящеры же смогли наконец-то выйти из Матрицы и уже доложили в какой заварушке мы побывали. А еще Эйл-Агир тихонько шепнул, что после показаний перед Советом Партий (если все сказанное подтвердится), всех членов фрегата наградят. Старый навигатор обещал замолвить словечко, возможно и нам с Рином что-то перепадет. Но самая главная новость — это то что нас отбуксируют на Планету Мать плиа-рептил.

И тут меня прошиб холодный озноб. Я буквально кожей чувствовала, что мне не следует там появляться. От слова совсем! Ни ногой! Внутреннее чуть буквально кричало об этом.

17. Я не раб!

Было холодно и темно. Ну или мне так казалось. Чувствительность пропала. Я почти не чувствовала своего тела. Не могла им управлять. Иногда я проваливалась в забытье. Иногда снова была в сознании. Но со временем эти состояния смешались. И уже трудно было разобрать, когда и в каком прибывает разум.

Мне было страшно. Очень страшно. Я все время хотела закончить муки неизвестности. Положить конец страданиям. Потому что боль никуда не делась. Я чувствовала ее. Она сопровождала меня в любом состоянии. Как незримый спутник, не дающий расслабиться. Держащий на поводке. Я так устала. Но даже не могу покончить со всем этим.

Не было звуков. Запахов. Света. Только тьма и… голоса… Сначала я думала, что это внутренний голос. Но когда их стало несколько поняла, что схожу с ума. Я не понимала их. Старалась не обращать внимания. А они все шептали. Иногда кричали словно их пожирает огненная гиена. Словно они горят в адском пламени. Потом голоса затихали. Боль усиливалась. Тишина брала верх. И снова все повторялось.

Один тихий слабый голос. Затем второй. И третий. Они снова шептали. Долго. Надоедливо. От них не отмахнуться. Не прогнать. Не слушать было невозможно. Единственное радовало под конец им больнее чем мне. Когда крики смолкали мы с болью оставались наедине. Тянущая. Тупая. Резкая. Острая. Боль хотела показать все свои грани. Чтоб я знала ее. Изучила ее. Слилась с ней.

Иногда во тьме я видела символы. Странные. Бегущие. Падающие. Обрушивающиеся как ливень. Растворяющиеся в пустоте. Незнакомые. Непонятные. Они путали меня. Пугали. Обжигали сознание. И снова боль.

Я так устала. В одиночестве. В муках. В неизвестности. Я хочу все закончить. Но даже не могу сделать это. Тело теперь бесполезная оболочка. Может тот, кто меня нашел однажды устанет? Интересно пойму ли я, когда умру? Опять шепот.

— Хватит! Я не понимаю вас. Прекратите. Оставьте меня.

В этот раз голоса обрадовались. Перешли в наступление. Они знают, что я слышу их. Знают, что могут связаться со мной. Голоса становятся громче. Они что-то говорят. Наперебой. Все разом. А потом снова кричат и замолкают. Мы с болью остаемся наедине. Старый друг. Ты всегда рядом. Следуешь за мной. Иногда неслышно. Невидимо. Иногда затмеваешь собой все. Главенствуешь над всем.

Что-то изменилось. Раньше всегда начинал шептать один. Теперь все разом. Перебивают друг друга. Как растревоженный рой. Каждый старается перекричать другого. Сказать свое. В этот раз я снова сделаю вид, что не слышу их. Не хочу. Не буду замечать вас. Однажды вы исчезните. Все. Разом. Испаритесь. Растаете.

Снова повторяется привычный круг. Каждый раз одно и тоже. Каждый раз. Шепот. Крик. Тишина. И боль. Шепот. Крик. Тишина. Боль. Нет, все изменилось. Спор голосов. За право сказать первым. Потом крик. Тишина. И боль. Спор. Крик. Тишина. Боль.

— Хватит! Я не понимаю. Не могу разобрать. Говорите по одному!

Опять ливень из символов. Падают. Растворяются.

— Я не понимаю вас. Что вы хотите сказать?

Спор замолкает. Тишина. Но криков нет. Тьма отступает. Я вижу свет. Далеко. Слабо. Приближается. Сияет все ярче. Ослепительнее. Это не свет. Это огонь. Горячий. Обжигающий. Слышу взрывы. Слышу, как ревет пламя. Слышу, как кричат дети. Женщины. Слышу страх. Слышу поступь смерти. Это пламя войны. Страшной. Ужасной. Она уничтожает их мир. Уничтожает всю вселенную.

— Это ты! — кричит незнакомый голос. — Ты уничтожил нас!

Почему они обвиняют меня? Я не делала этого. Или… нет! В голове вспыхивают картинки. Тысячи отрывков прошлого. Тысяча жизней. Всегда один. Последний из своего вида. Уцелевший. Выживший. Скитающийся по одинокой вселенной.

— Ты убил нас всех! Ты убил свою расу! Ты убил свой народ! Ты уничтожил вселенную!

Я отвечаю. Грозно. Свирепо. С бушующей яростью. Но голос не мой. Тихий. Рычащий. Выделяющий каждое слово.

— Я остановил вас. Остановил безумие. Вы нарушили свои же правила. Я спас вселенную. Спас от вас всех. Я остановил вас. Остановил войну. Я остановил Войну Времени.

* * *

Ужасный сон исчезает. Я просыпаюсь, жадно глотая воздух. Трудно сказать был ли это отрывок прошлого или кошмар. Во рту пересохло. И снова противный набивший оскомину, стерильный запах медицинского отсека. Если не считать головной боли, то мне почти лучше. Как же болит голова. Последнее, что помню, как меня вырубило прямо в кают-компании.

— Опять проснулась слишком рано, — Моллу-ло-Лилас моргнул сразу четырьмя глазами, фиолетовое щупальце потянулось к монитору. — Зачем пить если не здорова? Я хороший врач, но плохая сиделка теперь будешь лежать привязанная.

И только сейчас я заметила, что тело скованно прозрачными мягкими ремешками. Космический осьминог не шутил. Корабль тряхнуло, и я с силой вцепилась в койку. Свет на мгновенье замкнуло. Что происходит? Разве ускорительные двигатели не вышли из строя? Мы ведь не можем разогнаться без них, а значит не можем прыгнуть…

Двери медицинского отсека разъехались. Ну еще бы! Рин всегда знает где меня найти. А хотя что тут знать? Я могу быть только в трех местах на корабле. Мостик, ниша и медотсек.

— Куда мы прыгнули? — приподняв голову задала я вопрос.

— У людей еще и с памятью плохо? — съязвил хандо. — Буксирующий нас корабль только что восстановил энергию после третьей остановки. Мы отправляемся на Планету Мать.

Внутри все снова зашевелилось.