Положа сие намерение, перешел и я с главным корпусом армии 5-го сего месяца через реку Яломицу и следовал без растагов, ведя наравне со своим ходом по Дунаю от Гирсова и приведенные для переправы суда к той же Гуробальской высоте, где атаку на неприятеля долженствовали генерал-поручик Потемкин и генерал-майор Вейсман учинить 7 июня. Поутру в тот день, коль скоро неприятель обозрел приступ на себя, с сухопутной стороны корпус генерала-майора Вейсмана, а от воды – на судах генерал-поручика Потемкина, который весьма заблаговременно поспел туда в содействие, да открыто сим туркам было уже иное движение по левому берегу Дуная, то в великом смятении и страхе изо всего своего лагеря, разделявшегося на три части, побежали они от первых выстрелов вверх, схватив с собою пушки и закрывая оные и пехоты своей бег конницей.

Командовавший авангардом в части барона Вейсмана полковник Чорба обращен был с гусарским Харьковским и тремя казачьими полками на преследование оных, и сии, коих достигли, перерубили, а особливо при дефилее от лагеря в десяти верстах, где неприятель не мог скоро пробраться. Неприятель потерял тут убитыми более 300 человек…

Согнав неприятеля таковым образом из укрепленного места и очистив себе тут через Дунай способнейшую переправу, поспешно я перевозил войска на судах, совокупив в место все те, что приведены снизу и сверху от корпуса генерал-поручика Потемкина, и сам с первою частью оных 11-го числа поутру переехал за Дунай. Осмотрел я того ж дня весьма тесный проход, ведущий к Силистрии, и деланные генерал-майором Муромцевым в горах и по берегу две дороги, а через речку Галицу, выходящую из озера, по которому сие название имеет, и впадающую в Дунай, наведенные мосты.

Для выигрывания времени приказал я назавтра, то есть 12-го, передовым корпусам генерал-поручика и кавалера Ступишина, к которому и барона Вейсмана присоединен, и генерал-поручика же и кавалера Потемкина одному за другим проходить сии узкие места и, пройдя мосты, взять лагерь. Неприятель в пяти верстах вниз от Силистрии по нашей дороге стоял на высотах, стан его был окопан рвом и защищаем пушками, в нем поставленными. Известия через пленных я имел, что Осман-паша, державший пост выше Силистрии, сюда перенесся со своим корпусом, после того как Джафар и с ним бывшие паши сбиты были с поста Гуробальского.

Сей неприятель, как передовой корпус генерал-поручика Ступишина, перейдя речку Галицу, приблизился взять свой лагерь на противолежащих высотах, а после первой перепалки с легкими войсками вошел стремительно в прямое дело. Сам Осман-паша, пленные показывают, ударил тут со своей конницей в наши легкие войска и на пехоту, но, будучи отбит, ускорял тем самым новые наши успехи, ибо генерал-поручики Ступишин и Потемкин, опровергнув стремление его конницы, вслед за тем повели приступ и на его лагерь и воспользовались настолько сим случаем, что к полной победе неприятеля взяты его стан, артиллерия и все тут бывшие запасы…

Сим я спешу, всемилостивейшая государыня, повергнуть всеподданнейшее мое донесение, что упомянутые части войск ваших на правом берегу Дуная соединились по окончании через сию реку благополучно…

Из реляции П. А. Румянцева Екатерине II о причинах обратной переправы армии через Дунай

…Сделал я движение с главным корпусом 22 июня, стараясь через реку Галицу и через все большие горы и тесные дефилеи пройти на высоты, которые лежат в шести уже верстах от нашей через Дунай переправы. Корпус генерал-поручика Потемкина сим же путем шел вслед за мною. На сем походе поутру стала нам слышна пушечная пальба в правой стороне, которая знаменовала происходившее уже сражение с неприятелем корпуса барона Вейсмана. Долго я не имел от него ни о чем уведомления, кроме того, что один с начала сражения бежавший пикинер в полном страхе прискакал ко мне, извещая совершенное разбитие всего корпуса, которого словам не только я не поверил, но еще в ту же минуту и наказал его как вредного беглеца.

Напоследок генерал-майор Муромцев первый прислал мне рапорт, что неприятель многочисленный там побежден; овладели наши полки его лагерем и артиллерией и уже оного преследуют. Вслед за тем получил я подтвердительные известия, но купно с тем и печальное, к общему прискорбию, что генерал-майор и кавалер барон Вейсман фон Вейсенштейн, пройдя сквозь неприступные места и окружен будучи превосходным числом неприятельских лучших войск, сколько не мог никто чаять тут их найти, примером в себе неустрашимого духа ободряя подчиненных, разбил все сии силы, но среди полной уже своей победы на месте боя пал сам убитым оружейной пулей, которая пронзила насквозь его руку, грудь и сердце. Сим запечатлел сей многократно победитель турок на том берегу Дуная славу своих военных подвигов и великое усердие к службе вашего императорского величества…

23-го числа генерал-поручик Потемкин привел полки корпуса Вейсмана от места сражения в соединение с главной частью и донес, что в той стороне, кроме по разбитии бегущих без остановки, не открыт больше нигде неприятель; не показывался он также и из Силистрии во время нашего обратного похода, кроме конных только партий, высланных для обозрения.

Не имея уже нигде более против себя в поле неприятеля, после многократных его развитий, а видя от всегдашнего дела с ним и от походу всех людей утружденных до бессилия и что вся кавалерия пришла в несостояние, у которой лошади ни на час из-под седел не выходили, имея вседневно дело с неприятелем и по оному беспрерывное движение, как равномерно ездя далеко за тростником одним, из коего для нее весь корм состоял, но и тот уже от дня в день устаревая, не служил более на пищу, травы же на сих гористых местах отнюдь не было; и считая поиск на верховного визиря в Шумлу неудобным и бесполезным; неудобным потому, что нет проходу по образу, строю и экипажей наших войск по дороге, туда ведущей, а бесполезным ради того, что он, войска отделяя от себя, с которыми мы всеми имели дело, держится, по-видимому, на готовой ноге к бегу в горы, чего никоим движением упредить нельзя, а по донесению от последних выходцев уже он и оставил Шумлу и отправился далее внутрь Румелии.

Созывал я 24-го числа генералов на второй военный совет, на коем, рассуждая о положении нашем и неприятельском, заключили переправиться через Дунай на свой берег, а для каких причин усмотреть изволите, всемилостивейшая государыня, в копии, здесь подносимой[91], о том приговора, вследствие на совете определенного.

В тот же день, отправив корпус, вышедший из Бессарабии, по правому берегу Дуная через Карасу в Измаил под командой генерал-майора Райзера, и не имея опасности по всем известиям, чтобы было у неприятеля в той стороне столько сил, чтобы сделал на него важное покушение, но, напротив, предполагая, что и сей корпус в пути своем может еще на него производить поиски, а сие учинив, 25-го приступил главной корпус, а по нем генерал-поручик Потемкин, к обратной у Гуробал переправе, и кончили оную благополучно 27-го к полдню.

Меры всегда имея готовыми принять неприятеля в Силистрии, хотя бы на последнюю остающуюся часть покусился, но он не хотел не только сего учинить, но ниже́ назрить [обнаружить] наши следы, вышел из авантажного положения…