Какой был ему смысл ждать нас? Я не мог сообразить, почему он не двигается, хотя мы приближаемся. У меня мелькнула было мысль, что его обманула наша маскировка, но тут я заметил блеск в его темных глазах и понял, почему он выжидает.

Мы подошли еще недостаточно близко.

Ли бежал в одном-двух шагах передо мной, и я знал, что он и был целью вилейна. Золотое сияние Теммера, крики — все это делало Ли главным противником. И, каким бы мощным ни был меч Ли, спасет ли он его от заклинания?

Ли бежал прямо в ловушку, не понимая этого. Я пригнул голову и прибавил скорости. Ли еще ни разу не мог меня перегнать. Пусть у него заговоренный меч и фора во времени, но если я дам ему опередить меня сейчас, я его погублю.

Мне и в голову не пришло, пока я не отпихнул Ли в сторону и не увидел, как в правой руке вилейна что-то вспыхнуло, что, удаляя Ли как цель нападения, я принял эту честь на себя. Ли начал падать. Я рывком отпрыгнул направо, стараясь избежать удара его меча. Но все же он зацепил меня эфесом меча за лодыжку, отчего я завертелся и подставил спину вилейну.

Я на миг увидел бежавших за мной. Ней перепрыгнул через упавшего Ли, позади него в пяти-шести шагах бежали Фариа-Це, принц Август и группа воинов из Альциды. И тут же меня подхватила горячая волна и зеленый огонь замелькал перед глазами. Задыхаясь от густого запаха горящего меха, я тяжело упал на спину, задрав пятки поверх головы. Перекувырнулся и приземлился на колени.

Прямо позади меня раздалось мокрое «хрясть» — такой звук бывает при рубке мяса, — и, поднявшись на одно колено, я обернулся на звук. Вилейн, подскакивая, катился по мощеному мосту, и справа его телу чего-то не хватало — настолько, что, казалось, у него плечо начинается там, где обычно кончаются ребра. Справа от меня промелькнула Фариа-Це — она засовывала лопасть, в которую превратилась ее рука, в грудь другого вилейна.

Вокруг меня валялись рваные, обгорающие и дымящиеся клочья тел бормокинов. Я чувствовал колющий жар где-то сзади, между лопаток, и догадался, что туда было направлено поразившее меня заклинание. Моя маскировка хоть и не одурачила вилейна, но сгорела, приняв на себя всю силу заклинания, а я остался жив и сравнительно цел.

Ли вскочил на ноги, в глазах его горел безумный огонь. Он двинулся было ко мне, занес клинок назад для удара, но тут слева донеслись завывания нападающих бормокинов, и он рывком повернул голову. Ответил им тем же криком и побежал на врага.

За ним бежали все остальные. Мы знали, что Ли нельзя считать неуязвимым, но он, казалось, этой мысли не допускал. Если бы он был верхом на боевом коне, да еще во главе отряда тяжелой кавалерии, в таком запале он запросто проскочил бы через ораву бормокинов, идущих на нас. Но пеший, вооруженный одним мечом, да еще при его малом росте, он вполне мог налететь на эту стену.

Но с другой стороны, на нападающих бормокинов, казалось, произвел сильное впечатление меч Теммер, по клинку которого бегали золотые огоньки пламени. Они уже видели гибель двух вилейнов, видели меня, охваченного пламенем, но все же двигающегося на них. Когда Ли заорал на них и завертел над головой мечом, они замедлили свой шаг, а потом их фланги развернулись назад. Ряд бормокинов сломался.

Ли влетел в их толпу. Теммер описывал сверкающие круги, отсекая конечности, головы и спины. Первая жертва еще дергалась в конвульсиях на земле, когда я добежал до стаи. Я быстрым ударом меча рассек одного, потом поднял кверху клинок и описал им круг, держа меч обеими руками, нанес удар, которым расщепил другого от плеча до задницы.

Наш боевой запал позволил нам пронестись через их стаю, и мы развернулись лицом к ним. Бормокины с флангов норовили ускользнуть прочь, но их перехватывал Август со своими людьми. Ней своей булавой молотил по черепам. Фариа-Це превратила свои руки в когти и протыкала врагам животы и горла. Я перерезал горло бормокину и от его теплой крови перестал чувствовать холодный дождь.

И все это время раздавались боевые кличи Ли, заглушавшие стоны и хныканья умирающих. Эти вопли вгоняли меня в дрожь, но не потому, что казались мне безумными. Я вздрагивал оттого, что где-то в глубине души разделял это безумие. Мы стояли под омывавшим нас дождем, кровь стекала с наших ног, и я ощущал себя счастливым и гордым.

У меня было такое ощущение, что я рожден именно для этого — чтобы убивать.

Я опять вздрогнул, а потом начался долгий трудный путь на северный конец моста. Когда мы перевалили за гребень моста, от трупа какого-то бормокина поднялся сидевший на корточках человек и направился к нам. Я узнал Скрейнвуда по его свисавшим, влажным от дождя длинным локонам. В правой руке у него был кинжал, меч покоился в ножнах. В левой руке он держал скальп бормокина.

Скрейнвуд угрожающе размахивал кинжалом:

— Все мертвы. Я сам проверил.

Август кивнул назад, в ту сторону, откуда мы пришли:

— В том гарнизоне все тоже мертвы или обратились в бегство.

Принц Ориозы повертел клинок между пальцами:

— Пойду удостоверюсь.

Я поднял руку:

— Все мертвы.

Скрейнвуд собрался что-то мне сказать, но Хеслин его прервал:

— Нет времени на всякие глупости. Идите сюда. Нам теперь нужно разрушить этот мост.

Сойдя с моста, мы встретились с Сит и эльфами-лучниками. У нас было только двое раненых, с довольно неглубокими ранами — например, один воин попал себе по ноге, промахнувшись при нанесении удара топором. Мы выиграли сражение, но вовсе не чудом: правильный план, неожиданность нападения и магический меч Ли — вот что принесло нам победу.

Маг опустился на одно колено и прижал свою уцелевшую руку к основанию моста:

— Это первое заклинание ослабит строительный раствор. Вы можете убрать камни дорожного покрытия, потом мы спустимся к опорам. Если они из дерева, мы их подожжем. Если нет — придется прибегать еще к магическим заклинаниям.

Под его ладонью возникло сине-белое сияние, потом искорки выскочили, словно жуки, и запрыгали по мосту. Они метались налево и направо, обегая некоторые камни, застревая между другими. Если бы мост был изо льда, а они — трещинами, то вся конструкция распалась бы за миг. Но в нашем случае искорки разбегались всего на шесть футов от того места, где Хеслин прикоснулся к мосту.

Маг откинулся назад и сбросил с головы капюшон из шкуры бормокина:

— Странно.

— В чем дело? — нахмурился принц Август.

— Это заклинание должно ослабить строительный раствор, и оно должно распространиться на все сооружение.

— А почему не вышло?

Хеслин пожал плечами и встал:

— По-моему, мост живой.

У Скрейнвуда отвалилась челюсть:

— Что за бред? Как мост может быть живым?

Маг обернулся и холодно посмотрел на принца:

— У него есть свой вейрун.