Зачарованно засмотревшись на эту красоту, я как-то совершенно не подумала о том, что это и эффективнейшее смертоносное оружие. Ударом крыла, при желании его владельца, можно было переломить хребет даже тарну, при условии, что он получит такой удар в твердой скелетной форме. Я молчала и, широко распахнув глаза, вглядывалась в невероятно красивые переливы игры света на его крыльях. Коснуться их хотелось неимоверно. Я даже не заметила, как сжала пальцы в кулак, стремясь сдержать порыв. Он – угроза для моего будущего! Нельзя поддаваться этому поверхностному очарованию. Нельзя! Я резко опустила голову, пытаясь изгнать из воображения картинки с этими прекрасными «дарами ветра». И тут по едва уловимому шелесту поняла, что он взлетел. Опять, не сдержавшись, бросила быстрый взгляд, да так и не смогла отвести глаз. В несколько сильных, размеренных взмахов Гайяр мгновенно пересекал зал и, совершив изящный вираж, разворачивался обратно. Как потрясающе, как свободно! Всегда мечтала тоже уметь летать, пусть и несколько в ином понимании, но… летать. Как, должно быть, прекрасно ощущать проносящийся мимо ветер, возможность безграничной свободы действий и невероятный простор выбора. Увы! Это не для меня. Но даже видеть, как это делает он, было завораживающим зрелищем, рождающим чувство общности, ликующей взаимосвязи. Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, а из груди рвется стон отчаяния, резко отпрянула от стены и, рывком распахнув дверь, выскочила наружу, захлопнув дверь за собой и привалившись спиной к ней снаружи. Почему-то эти ощущения напомнили мне о семье.

– Рыжуха, что случилось? – Тревожный голос Ревуна вернул в реальность, заставив сосредоточиться и сквозь застилающие глаза слезы рассмотреть двоих соквадровцев.

Вздрогнув, сообразила, какое произвожу впечатление и где нахожусь.

– Все нормально. Так, что-то взгрустнулось, – быстро смахнув слезы рукой, кивнула подбородком на дверь сзади. – Покараульте, чтобы никто не заглядывал. Там Летун… разминается.

И, не оглядываясь на Громилу с Ревуном, как-то не очень обрадовавшихся моей просьбе, убежала в комнату, желая только одного: рухнуть лицом в подушку, с головой накрывшись одеялом. Ощущения и эмоции, вызванные полетом неймарца, всколыхнули воспоминания, казалось, давно похороненные под слоем пепла. В нашей семье была взаимосвязь, духовная общность, понимание. У меня было счастливое детство, заботливые и любящие родители, у них была я, крепкая семья и интересная работа. Ученые… Возможно, в чем-то Шейн-оган был прав – они одержимы. Одержимы своей целью, стремлением совершить прорыв, сделать новый шаг в развитии, стать лучше, совершеннее. И они не думают о зле, о каких-то побочных, параллельных путях использования своих открытий. Они просто, как дети, стремятся его совершить – неумолимо, не отступая в сторону и не пасуя перед преградами. Думал ли Сахаров о смертоносности своей водородной бомбы; полагала ли Темерецкая, что ее гелиотопливо, помимо перемещения в гиперпространстве, поможет уничтожать огромные космические объекты; предвидел ли Торогов, заключая от лица Земного союза первый договор об обмене технологиями с инопланетянами, что это приведет к такому скачку в сфере развития военных технологий?..

Как-то это необъяснимо, но неизбежно – в нашем мире любой прогресс всегда совмещен с чем-то в перспективе гибельным, если не напрямую, то косвенно. Почему? Возможно, прав был неймарец, когда говорил о том, что нашей расе не хватает более ответственного отношения к содеянному, какой-то на физиологическом уровне осознанности своих поступков. Но как разбудить, в масштабах расы, наш спящий мозг, как подтолкнуть землян к этому эволюционному скачку? Иначе так и будет продолжаться – наши ученые не остановятся, неймарцы и конфедерация не позволят им совершить желаемое. А страдать от этого будут такие, как я. Просто погибнуть в пламени суровых карателей или долго и безнадежно угасать, потеряв все… Зачем он опять появился в моей жизни, снова заставив испытать эту боль утраты, вновь осознать недосягаемость желанных перемен?..

Я еще долго, давясь слезами, беззвучно рыдала в подушку, размышляя над своей неспособностью изменить хоть что-то в глобальном мироустройстве, в нашей судьбе, в собственном прошлом. Было отчаянно больно ощущать себя обычной песчинкой, безжалостно перемолотой жерновами системы. Неужели не появится никогда булыжник, от которого они застрянут, не имея возможности двигаться в этом направлении дальше?

Обессиленная своими переживаниями, я наконец заснула. И что поразительно, мне приснился неймарец. Сначала тот, еще неизвестный мне, свободный в своем выборе мужчина, сильными взмахами крыльев рассекающий пространство бесконечного земного неба, а потом его лицо в ореоле рассыпавшихся волос, с пылающим алым взором, склонившееся ко мне в тревоге. И я успокоилась, во сне как-то осознав, что все в итоге сбудется…

С утра, подскочив по сигналу, быстро собралась, и в составе своего квадра отправилась на завтрак, а потом на инструктаж. Все вчерашние переживания оставила в ушедшем дне, сегодня день был новый и очень ответственный – на основе полученной информации и собственного опыта мне предстоит смоделировать для квадра схему выполнения очередного задания, которое нас наверняка ждет уже завтра. Я была максимально собранна и сосредоточенна, не позволяя себе отвлекаться на что-либо, поэтому в направлении неймарца не бросила ни одного взгляда, боясь утратить с колоссальным трудом восстановленное спокойствие. Но даже при этом невнимании к окружающему от меня не ускользнул тот факт, что оба соседа Гайяра по жилому помещению, Громила и Ревун, светились внушительными гематомами на лице. Этого мне только не хватало! Придется ему еще выговор и предупреждение делать… Смелости на то, чтобы проверить, есть ли повреждения у Гайяра, я так и не нашла, решив отложить «разбор полетов» на время после инструктажа. Но все же сквозь зубы буркнула, на миг удержав Громилу за руку:

– Что, не нашли двух минут на медицинскую капсулу?

После чего, развернувшись, прошагала в общий зал для получения необходимой информации. В огромном длинном помещении, вмещающем сотни квадров, в двадцать рядов располагались специальные небольшие кресла с примыкающей стойкой, увенчанной панелью управления. Быстро забравшись в единственное свободное кресло в крайнем ряду, предназначенном для нападающих, натянула специальный шлем, транслирующий как звуковую, так и визуальную картину. Устроившись поудобнее, включила начало передачи и погрузилась в усвоение информации.

Крелад располагался в одной из наиболее отдаленных систем конфедерации, а конкретным объектом интереса военных стала небольшая, максимально удаленная от своей звезды планета с единственным спутником – Галана. Ее годовой цикл был невероятно долгим, длился почти семь наших земных лет, атмосферы практически не было, тепловое излучение от звезды системы фактически не доходило. Вечная ночь, вечная зима. В общем – голый, безжизненный космический шарик, скованный льдом, гарантированно непригодный для жизни. Именно там, по данным определенных источников (знаю я эти источники!), была зафиксирована активность сумевших избежать вмешательства карателей Измененных. Ну, сколько их там смогло спастись? Экипаж корабля? Двух? Трех? Вряд ли больше… И на их отлов отправят целую армейскую армаду! А ведь когда-то они были такими же гражданами конфедерации, и совсем не их вина, что внезапно оказались по другую сторону баррикад. И наверняка погибать им не хочется – вон куда забрались в надежде укрыться!