переночевать в танке. После ужина натаскал еловых веток и разложил на них спальный мешок. Тепло от костра отлично защищало меня от мороза. Жаль только, что с одной стороны. Каждый час я переворачивался на другой бок. Остальные члены экипажа придумали еще лучше. Опустили в горизонтальное положение ствол пушки, перебросили через него брезентовый тент, которым накрывают танк, и получилась прекрасная палатка с полом. Жар от костра проникал в палатку, и было очень уютно. А снег падал и падал.

Д в а д ц а т ь  ш е с т о й  д е н ь. Прекратились шутки. У каждой дороги, ведущей на полигон, стоят щиты, информирующие о том, что нахождение на военной территории опасно для жизни. Сегодня возле каждого щита поставлен боец. Никто из посторонних не может проникнуть на эту территорию. На высоком возвышении оборудовав, наблюдательный пункт для членов уважаемой комиссии: удобные стулья, большие артиллерийские бинокли, теплые тулупы и горячий кофе. Внизу простиралось огромное учебное поле с холмами, оврагами, озерами и ручейками, островками кустарников и деревьев. На этом поле установлено несколько десятков мишеней, имитирующих окопавшиеся танки и орудия, ракетные установки, бронетранспортеры и группки атакующей пехоты. Одни цели, были неподвижными, другие передвигались в различных направлениях, третьи же показывались на несколько секунд и исчезали. Все они были окрашены в белый цвет и были почти невидимы на снегу.

Рота притаилась в лесу, ожидая сигнала к атаке. Мой взвод должен был наступать на правом фланге роты, а на левом — Сыха. В каждом танке было по нескольку снарядов для пушек и магазины для пулеметов. Все люки закрыты, и никто не имел права открывать их без разрешения командира. Мы молча сидели на своих местах, сосредоточившись до предела. Мой командир орудия уже раз двадцать проверял исправность электроспусков, смахивал несуществующие пылинки с прицела, осторожно дотрагивался до привода стабилизатора. Заряжающий приготовил пулеметные ленты и сидел как на иголках. Такая же атмосфера царила и в других машинах. Перед нами стояло трудное задание. Надо было, наступая на позиции «противника», поразить как можно больше мишеней. Общая оценка складывалась из оценки за стрельбу и тактические действия. Я задумался. Вдруг в наушниках затрещало.

— «Ломница-1, -2, -3»! В бой, вперед!

— Механик, вперед! — крикнул я водителю. Мотор заворчал, и машина почти сразу же сорвалась с места. Я не передавал приказа остальным машинам взвода. Все рации работали на одной и той же частоте, и приказ командира роты слышали все командиры танков. За моим танком двинулся весь взвод. Как только мы выехали из леса, я отдал приказ развернуться в боевой порядок. Я немного сбавил скорость, а остальные танки ускорили движение и направились правее и левее нас. В остальных взводах сделали то же самое. Я посмотрел налево, и на сердце у меня стало теплее. Вот это была картина! Повсюду, куда ни бросишь взгляд, двигались железные колоссы — тысячи тонн стали на гусеницах с настороженно выставленными вперед стволами пушек. Над машинами поднялось облачко голубоватых выхлопных газов, дрожала земля. Танковая атака набирала разбег. Мы пересекли шоссе, и спустя минуту на ближайших от нас холмах показались групповые цели пехоты.

— Сорок четыре, уничтожай тех, кто засел в кустах! По центру — мои. Сорок пять и шесть, ваши — справа! — бросил я в эфир.

Танки покачивались на неровностях местности, но стволы, направленные на цели, даже не дрогнули. Стабилизаторы — это умная вещь. Через узкие щели приборов наблюдения была видна вся панорама боя. Из ствола пулемета сорок четвертого вылетела лента трассирующих пуль. Возле кустов задымилось, и картонные фигурки пехотинцев исчезли. Они были поражены первой очередью. Башня танка повернулась чуть-чуть вправо — снова несколько коротких очередей.

— Черт побери! Где же мои цели? — выругался мой командир орудия.

— Уже в снегу, — ответил я. — Если будешь спешить, ни одной не поразишь. Стреляй не по пехоте. Вон там подальше окопался танк. Видишь его?

— Вижу!

— Какой установишь прицел?

— Девять.

— Хорошо. Только быстрее.

— Огонь!

Танк дернуло, и послышался металлический звон падающей гильзы. Заряжающий тотчас же дослал другой снаряд. Меня интересует, что происходит впереди. Окопавшийся танк командир орудия поразил первым снарядом. Не прерывая наблюдения, я похлопал его по плечу. Справа от нас два танка стреляли из пушек по установкам противотанковых управляемых снарядов. Не могли попасть в нее, поскольку перед мишенью возвышался небольшой пригорок, мешающий точно определить расстояние. Снаряды все время не долетали до нее.

— Сорок пятый, какой у тебя прицел?

— Тринадцать.

— Возьми пятнадцать и целься в середину! — сказал я командиру орудия.

Снова металлический звон пустой гильзы. На пригорке взметнулся столб из земли, щепок, разбитой фанеры и досок. Когда все это опустилось вниз, от мишени не осталось и следа.

Существует такой принцип: на поле боя стреляют сначала не по ближайшим целям, а по наиболее опасным. Даже если они расположены далеко. Противотанковые установки, гранатометы, танки и орудия — это грозное для танка оружие, которое необходимо немедленно уничтожить.

Мы были настолько поглощены уничтожением противотанковой установки, что не заметили группы целей, укрытых в старой траншее. Когда мы сориентировались в обстановке, они остались уже позади. Командир орудийного расчета повернул башню танка влево. Однако стрелять он не мог, поскольку слева наступали танки остальных взводов. Я хотел было отойти немного назад, но от этого намерения меня удержал голос в наушниках.

— Сорок третий! Наступай дальше! У меня тоже хватает боеприпасов, — узнал я голос командира роты.

Мы выехали на небольшое плоскогорье. Перед нами лежали руины какого-то здания, напоминающего по очертаниям мечеть, а еще дальше виднелась ветряная мельница. Между мечетью и мельницей мы увидели несколько мишеней, двигающихся прямо на нас. Они были довольно большими и напоминали по конфигурации танки. Это должно было означать танковую контратаку. Командир роты отдал приказ остановиться. Мы тотчас же внесли коррективы в наводку прицелов и открыли с места огонь. Бой продолжался тридцать четыре секунды. Мы вдребезги разбили мишени. И снова вперед. Через двести метров новый приказ остановиться. Получен сигнал об опасности с воздуха.

Теперь самым главным членом экипажа стал заряжающий. Он открыл люк и занял место возле крупнокалиберного пулемета. Проверил прицел и количество патронов в пулеметных лентах. На всех танках стволы крупнокалиберных пулеметов были направлены вверх. С помощью такого огневого заслона можно было успешно отражать атаки самолетов. Через десять минут мы услышали в небо гул моторов. Летел какой-то самолет, но не на нас, а рядом. Летел очень высоко. По внешнему виду мы определили, что это был транспортный самолет. Уж не собирается ли он выбросить парашютистов?

Наши предположения подтвердились. Глядя в бинокль, я видел, как открылись двери самолета и из них начало