Гидроакустические станции противника стали более мощными, чем прежние модели: одна подводная лодка была обнаружена на дистанции 10-15 километров. Появились новые, более мощные глубинные бомбы. Прочный корпус одной лодки был поврежден на глубине 200 метров. Позднее было установлено, что это была «бомба-убийца», содержавшая 1 000 фунтов взрывчатки.

Теперь лодки использовали свои радиостанции, только если это было абсолютно необходимо или по приказу командования. В результате командование подводников в новом штабе под кодовым названием «Коралл» в Бернау под Берлином получало лишь самые краткие сообщения и часто было информировано лучше службой радиоперехвата, чем своими собственными лодками. Таким образом впервые с 1939 года стало трудно составить истинную картину ситуации в море. В течение целых дней в штабе не знали, «жива» ли лодка или не имеет возможности сообщить или ответить.

Теперь лодки были разбросаны по всему Атлантическому океану, чтобы противник знал об их присутствии и был вынужден отряжать силы на охрану конвоев. Атакующие возможности лодок уменьшились, и, поскольку считалось важным сохранить численность лодок, командирам было приказано избегать операций в районах, где конвоям придавалось особенно сильное охранение.

Существовали веские причины для сбережения численности лодок. Значительное число лодок серии VII направлялись, начиная с прошлой осени, в Средиземное море.[112] А с января 1944 года тридцать лодок были переведены из Атлантики для борьбы с конвоями на Мурманск. В то же время с февраля становилось все больше доказательств того, что враг готовит широкомасштабную высадку на континент, и для этого следовало принять превентивные меры.

Но где высадится противник? Командование подводным флотом направило два десятка лодок под командованием капитана 1 ранга Шютце к берегам Норвегии с целью помешать высадке в Ютландии. Когда в марте выросла напряженность, пятнадцати лодкам серии VII было приказано нести вахту в бискайских портах – эта группа получила название «Ландвирт». Она была усилена лодками, прибывшими из портов Германии и теми, которые закончили ремонт в западных доках.

Примерно в это время на лодках стали устанавливать выдвижной шнорхель вместо поплавкового. Целью установки было не восстановить атакующую мощь подлодок, а увеличить их шансы на выживание, снять у команд ощущение беспомощности в море. Установление новых шнорхелей было, однако, процессом медленным, потому что перегруженные работой верфи не могли справляться с новым заказом. Из-за бомбардировки грузов при транспортировке и нарастающее ненадежность коммуникаций во Франции, в мае новое устройство смогли установить лишь на десятке лодок.

Опыт первых лодок со шнорхелями вряд ли мог вселить уверенность. Самая первая лодка, «U-264 под командованием лейтенанта Лоокса, была потоплена британским эсминцем в феврале, а командир и механик второй лодки, которая была также потоплена, отнеслись крайне критически к устройству. И хотя была создана специальная школа по использованию шнорхелей – в Хортене, фьорде Осло, – командиры по-прежнему относились к шнорхелю с подозрением.

Головная часть устройства была покрыта пористой резиной, предназначенной для поглощения импульсов радиолокационных станций противника, на ней также была установлена антенна поисковой радиолокационной станции для использования ее во время использования шнорхеля. Но в целом радости в применении шнорхеля было мало. Если шнорхель хватал воду, то автоматически захлопывались клапаны и дизеля тут же переключались на потребление воздуха из лодки, что сразу создавало разреженность воздуха внутри лодки и неблагоприятно влияло на глаза и уши людей. А если шнорхель оставался под водой слишком долго и давление воды в выхлопной трубе превышало давление выхлопных газов, то газы попадали в лодку, что вызывало у команды всякого рода симптомы, начиная от головной боли, изнеможения и боли в конечностях до рвоты и даже смертельного исхода.

Выход нашел Шретелер, командир «U-667». Он, по его словам, по дороге на базу девять дней не всплывал. Необходимо было, говорил он, немедленно останавливать дизеля, если шнорхель хватал воду, и газы не попадали в лодку. Нужно было лишь подправить инструкции по применению шнорхеля, чтобы дело поправилось.

* * *

Но несколько лодок еще действовали в дальних водах, и именно они добились в это время наибольших успехов – из того, что было пока еще возможно. «U-66», под командованием уже третьего командира, Зеехаузена, потопила пять судов в Гвинейском заливе. Но когда в этот район направили еще три лодки, они обнаружили, район опустел. После того как Союзники открыли путь через Средиземное море, путь вокруг мыса Доброй Надежды потерял свою былую ценность.

Пришла неприятная разведывательная информация о том, что противник пытается обнаруживать лодки, сбрасывая с самолетов гидроакустические буи. Похоже было, что эти буи автоматически посылают результаты своей работы на самолеты. Вскоре после первого сообщения о новом устройстве было получено дешифрованное сообщение с самолета противника над Карибским морем, которым с самолета докладывалось о контакте с подводной лодкой. Такое могло случиться только при наличии посредника между самолетом и лодкой, поскольку у самолета не было средств для прямого обнаружения лодки в подводном положении. Командиры лодок получили приказ сразу по обнаружении таких буев уходить от них на полном ходу.

Но где бы и как далеко лодки ни появлялись, после их появления противник сразу усиливал там противолодочную оборону. Стало очевидно, что не было такого района, который он не мог бы быстро накрыть плотной патрульной сетью.

12 марта Пих на «U-168», Юнкер на «U-532» и Люден на «U-188» должны были иметь рандеву между Мадагаскаром и Маврикием, чтобы заправиться топливом от танкера «Браке». Секретное рандеву находилось вдали от морских путей, но едва «U-188» успела прервать заправку из-за надвигающегося шторма, как ее наблюдатели заметили самолет, оставлявший за собой дымный след. Лодка срочно погрузилась и сорок минут лежала недвижимо и бесшумно на грунте. Гидроакустики слышали слабый шум винтов по тому же пеленгу, где появился самолет. Потом раздались взрывы снарядов вокруг танкера – на лодке насчитали их 148, перемежавшиеся 14 раз с сильной детонацией, некоторые из них потрясли «U-188». Это продолжалось около часа, потом раздался звук разламывающегося, стонущего танкера, потом еще полчаса на лодке слышали более тихие удары. Наконец все стихло, и Людден осторожно всплыл. Все, что он увидел, это пахучая широкая полоса топлива, плавающие обломки да шлюпки, набитые выжившими. Солнце зашло, и ночь наступала с тропической стремительностью, когда Люден поспешил на выручку спасшимся. Он подобрал всех, а затем передал Пиху на «U-168».

В апреле 1944 года три лодки, направлявшиеся вместе с «U-66» к берегам Западной Африки, должны были заправиться от «U-488», последнего подводного танкера. Командир подводного танкера Штудт последний раз выходил на связь 30 марта, но в то время не было ничего необычного в том, что лодка хранила молчание по три недели. «U-66» должна была заправляться 26 апреля, и Зеехаузен привел ее на место рандеву 25-го. Обнаружив мощное охранение из самолетов с авианосца, он предпочел остаться на глубине. Этой же ночью он услышал несколько внезапных разрывов глубинных бомб, затем последовали шумы, характерные для тонущего корабля. На следующий день «U-488» не появилась. «U-66» стала медленно двигаться домой, всплывая только для подзарядки батарей. Ее топливные систерны почти опустели, заправка была крайне необходима. 29 апреля направили приказ Хенке на «U-515» направиться к «U-66», но Хенке сообщения не получил. Позже стало известно, что лодку потопили четыре эсминца и самолет с американского авианосца «Гуадалканал», а командир и несколько человек команды были захвачены в плен. Направили приказ Лауцемису, «U-68», но тот не ответил. Тогда направили приказ на «U-188 прийти на помощь «U-66». Тем временем положение «U-66» становилось безнадежным. На следующую ночь командир «U-188» Людден услышал тяжелые взрывы глубинных бомб в назначенном рандеву. Днем он стал ждать «U-66», но напрасно.