Впрочем, я и так убила Жоржа. Я не сомневалась, что он уже успел задохнуться в своей подземной тюрьме, и вид его скрюченного на дне деревянного ящика тела стоял перед глазами и днем, и ночью. Я радовалась, что Ивар взял на себя остальную нелегкую работу. Мне хватило и одного Жоржа.

Та жуткая, кровавая ночь в клане охотников объединила нас с Иваром, так почему же он потом все разрушил, посадив меня на цепь?! Это вызывало настолько противоречивые чувства, что я не знала, как себя с ним вести. Продолжать ненавидеть или попытаться наладить отношения и добиться мирного возвращения домой?

Я усиленно пыталась его ненавидеть почти два дня, но вместо этого извела себя эротическими снами.

– Ивар… – нерешительно позвала я, все еще сомневаясь в правильности принятого решения.

– М-м-м? – Он чуть повернул голову в мою сторону, но взгляд оставался прикованным к дороге.

– Я тогда убежала не от тебя. Я убежала к своей семье. Ты можешь понять разницу?

Впереди замаячил уже знакомый дорожный указатель. До города оставалось совсем немного. Ивар сбросил скорость и задумчиво кивнул. Мне показалось, что признание стало для него полной неожиданностью, но он попытался тщательно скрыть замешательство.

– Но это не значит, что я забыла, как ты держал меня на цепи и силой уложил в постель, – строго напомнила я.

– Я не видел другого выхода в нашей ситуации, – пожал Ивар плечами.

– Ты хорошо адаптировался среди людей. Мы могли бы попробовать объяснить все моему папе. Можно ведь развивать отношения не спеша. Узнавать друг друга постепенно…

Ивар усмехнулся.

– Этого никогда не будет, охотница. Я думал, ты все поняла еще в клане Седого. Твой народ ненавидит моих сородичей, и этим все сказано. Если ты вернешься домой, меня к тебе живым и близко не подпустят.

Я сглотнула, понимая, что он прав.

– А если бы… ты смог видеться со мной…

– Я бы хотел ухаживать за тобой по всем правилам, охотница, – серьезным тоном ответил Ивар на мою не до конца высказанную мысль. – Но, повторюсь, мне этого никто не позволит.

Я отвернулась к окну, потому что ощутила внезапный жар. Ивар хотел бы за мной ухаживать! У меня явно помутился рассудок, иначе с чего бы это так польстило?

За окном мелькнул знакомый поворот на проселочную дорогу, которая вела к тенистому саду и дому охотников. Я уцепилась за новую мысль, чтобы отогнать от себя навязчивые думы об Иваре.

– Их уже нашли? – Я указала в нужном направлении, чтобы стало понятно, о чем речь.

– Да, – поморщился Ивар, – во всех новостях только и говорят.

– А… о нас?

– О тебе и обо мне? – с иронией отозвался он. – Нет. Полиция ведет расследование, и все на этом.

– Но ты… не боишься, что кто-то в городе увидит меня?

Ивар послал мне еще один настороженный взгляд.

– Ты же сама призналась, что не сказала отцу, где находишься. Он не ищет тебя здесь. Я слежу за новостями по всей округе и знаю, в каких местах даны ориентировки. Здесь пока безопасно. Ты можешь появляться со мной на улицах и только если не побежишь с криком: «Помогите!», никто ничего не заподозрит.

Соблазн поступить указанным образом был так велик, что я закусила губу. Решила же, что в этот раз не стану совершать опрометчивых поступков! Чтобы побороть наваждение, я отвернулась и прилипла носом к стеклу, разглядывая окрестности.

Вдали, между невысоких домов, подобно змеям, поднявшим головы из травы, виднелись сторожевые башни гетто. За стеклянными стенами расхаживали вооруженные охранники. Они держали под наблюдением периметр. Я смогла разглядеть отрезок высокой стены, обнесенной поверху колючей проволокой.

– Большое гетто.

– Здесь и город покрупнее твоего, – откликнулся Ивар.

Я не могла не согласиться. Улицы сменяли друг друга, и во время остановки на углу у светофора я вдруг заметила лекхе. В том, что это не просто уставшая от жизни и потрепанная невзгодами женщина, не давала усомниться лиса с грязной свалявшейся шерстью, которая крутилась у ног хозяйки. На морде животного я увидела массивный намордник, и сердце сжалось от сочувствия.

Женщина ходила туда-сюда по краю тротуара, иногда наклонялась и заглядывала в притормаживающие машины, что-то говорила, потом смиренно отступала прочь.

– Что она делает? – удивилась я.

Ивар неохотно бросил взгляд и тут же с презрением отвернулся.

– Продает себя.

– Продает? – Я внимательнее пригляделась к дешевым брючкам из искусственной кожи, обтянувшим бедра лекхе и куцей кофточке, завязанной узлом на животе. – И это считается нормальным? Ей дали разрешение?!

– А что, в твоих местах нет шлюх?

– Есть, наверно, – я пожала плечами, – мне просто не приходилось с ними сталкиваться. Папа возил меня только по магазинам.

Ивар издал какой-то звук, похожий на фырканье. Потом снова посмотрел в сторону лекхе. На светофоре зажегся желтый.

– Нет, эта явно работает без разрешения. Посмотри, она, скорее всего, относится ко второй категории социально опасных. Намордник на лису сама надела – для успокоения клиентов, если такие найдутся.

– Но это же нарушение…

Не успела я договорить, как в конце квартала показались двое полицейских. Они целенаправленно устремились к лекхе, и я поняла, что, наверно, их вызвал кто-то, обративший внимание на женщину, как и мы с Иваром. Та тоже заметила опасность и рванула с места вдоль по улице. Лиса устремилась за хозяйкой. Один из полицейских вынул свисток, и оба они, придерживая фуражки, побежали за нарушительницей. Ивар нажал на газ, и дальнейшие события исчезли из поля моего зрения.

– Но зачем она так рисковала? – Я отвернулась и села ровно.

– Может, ей очень понадобились деньги? – В голосе Ивара сквозило недовольство, но я понимала, что он сердится не на меня, просто испытывает неприятные чувства от увиденного. – Например, чтобы купить лекарства больному ребенку. В гетто медикаменты на вес золота, а труд лекхе оплачивается копейками.

– Но если ее поймают, то накажут…

Ивар красноречиво промолчал. Я тоже хотела завершить разговор, но вопросы так и вертелись на языке.

– Неужели она надеялась заработать именно таким образом? Кто согласится купить ее?

Я не хотела, чтобы это прозвучало высокомерно, но видимо, получилось так, потому что Ивар скептически поджал губы.

– Какой-нибудь извращенец найдется. Ты, охотница, и представить себе не можешь, какое удовольствие иногда получают люди от того, что могут помучить кого-то безнаказанно.

Моего обоняния коснулся тонкий аромат роз. А, может, показалось? Воспоминания о ночи в клане Седого нахлынули с прежней силой.