Проблемы начались, стоило вылететь из Дартфорда.

Лес с обеих сторон от дороги давным-давно вырубили. На открытом пространстве метель разошлась не на шутку, превратившись в настоящий буран. Лететь в такую погоду было опасно. Мы не видели ничего, кроме белой круговерти. Приходилось останавливаться каждые полмили, отыскивать в снегу дорожные столбы, проверяя, не сбились ли мы с пути. И, оставив на них маячок, продолжать путь.

Подобные маячки я видела раньше, ими пользовались в горных деревнях спасательные отряды. Ими же помечали опасные тропы. Маленькие разноцветные шарики, заряженные магией, намертво прилипали к любой поверхности.

Они ярко мерцали и посылали сигналы на ближайшие зеркала. При желании можно увидеть в отражении зеркала, где они находятся. Если зеркала нет, маячок можно было потереть, и вся цепочка начинает противно «петь». Издаваемые ими звуки своеобразны — их можно разобрать и сквозь раскаты грома, и сквозь завывание бурана.

В общем, отличную вещь придумали маги.

Откапывали и ставили маячки Натан с Эриком, нас с Чадом не выпустили из теплого нутра кеба.

Дорога петляла. Постоянные остановки утомляли. Не радовало даже то, что мы уже не в предгорьях и при желании можно разглядеть заснеженные склоны с обеих сторон дороги, сливающиеся с землей.

В конце концов мы с Чадом задремали.

— По крайней мере, на это все указывает.

Просыпаться не хотелось, голос Натана мне почти не мешал.

— Сильная темная ведьма, не обученная как должно. Не зарегистрированная. Это объясняет их постоянные переезды.

— Встречаются еще семьи, где считают, что регистрация — зло. Будто не видят, что никто их для экспериментов не использует, да и работать на корону не принуждают, все добровольно.

— Ты что-то недоговариваешь.

— Кто бы говорил.

— То, что ты узнал, не касается Вивьен.

Я навострила ушки. Со сна соображала плохо, но то, что беседа очень интересная, поняла. А еще до меня дошло, что, кажется, оба мужчины что-то от меня скрывают. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы ни о чем не думать, не обижаться, не мечтать вернуться во времени и не переезжать в этот демонов дом!

— Вивьен?

Не вышло, Натан что-то уловил.

Сев, я сердито посмотрела на наблюдающего за мной в зеркало заднего вида Натана и обернувшегося Эрика. В серых глазах мага была явная досада, в зеленых грифона — искреннее раскаяние, немного злости и сомнение.

Чад заворочался во сне, потянулся, и на мои колени плюхнулась увесистая голова.

— Ладно! — сдался Натан, говорил он, продолжая вести кеб. — У меня есть невеста.

Быстрый взгляд в зеркало.

— Помолвка фиктивная, я сделал одолжение матери Деллы.

Эрик тихо фыркнул, словно хотел сказать: «Как же, так мы и поверили!» Я же отнеслась к известию на удивление спокойно. Безусловно, задело, что маг не сказал о такой «мелочи», как невеста, но разочарования не было. Я помнила историю с герцогом и ждала пояснений.

— Отец Деллы погиб в горах. В прошлом году. Он оставил дочери все состояние.

И, видимо, не только состояние.

Я почесала Чада за ухом. Кот, не просыпаясь, заурчал.

— Он обещал ее руку графу Мейси. Фактически заключил помолвку без ведома жены и дочери. Граф весьма жесток и старше Деллы на двадцать лет.

— Но договор, я так понимаю, был заключен не в храме? — усмехнулся Эрик.

Натан кивнул.

Я продолжала задумчиво гладить Чада.

— В нашем договоре с Деллой есть пункт, где прописано, что расторгнуть помолвку можно по первому желанию каждой из сторон.

То есть фактически у Натана невесты нет. Он поступил благородно. Я не была богатой наследницей, но негодование Деллы понимала.

— Заодно и от других охотников за состоянием избавил, — беззлобно поддел Эрик.

Натан выжидательно скосился на грифона.

— Ну хорошо! Следи за дорогой! У меня проблемы с нюхом. Но у Шеридана, моего артефактора, есть амулет, который это исправит.

Маг усмехнулся и ничего не сказал.

Я обеспокоенно изучала Эрика. Он не выглядел больным…

— Я здоров! — Веселые лучики морщинок разбежались от уголков глаз. — Но про нашу с Натаном догадку тебе надо знать.

Натан издал неопределенный звук: не то был против, не то согласился. А грифон продолжил совершенно серьезно:

— Вивьен, велика вероятность, что твоя мать — темная ведьма.

Кажется, пока я спала, Эрик обо что-то ударился головой.

— Фифи заметила на комнатах, что снимали твои родители, отвод глаз. Потом твоя мать отправилась лечить кошку к целителю и выложила за это круглую сумму, — поддержал бредовую идею грифона Натан. — Это было как раз перед их отъездом.

— Вот почему они сбежали. — Эрик хлопнул ладонью по спинке сиденья. — Видимо, на целителя отвод глаз не подействовал.

— Какая ведьма? — Я понимала правоту мужчин, но цеплялась за последние осколки своего прежнего мира, которые таяли, как лед под весенним солнцем. — У нас в доме всего один котелок был! И тот старый да погнутый, мы в нем деготь хранили!

— Ведьма может и в кастрюле зелье сварить. В котелке ей просто удобнее.

Вспомнилась страсть матери к готовке. Бесконечные ряды кастрюль на плите, к которым меня не подпускали, чтобы ручки не портила. Тем не менее готовить меня учили. Отдельно. Когда мать освобождала кухню.

— Это она на нас с отцом порчу навела? — Спросила об одном, а в голове вертелись слова тетушки Доротеи о том, что я знаю ведьму, замешанную в ритуале.

— Видимо, да. — Натан посадил кеб.

Мужчины отправились откапывать очередной столб и устанавливать маячок.

А я осталась наедине с невеселыми мыслями. В который раз родители удивили. В самом плохом смысле этого слова. Я придумала им оправдание за попытку отдать Вернону, за продажу Золотой Мадам. И ошиблась. Пора признать, я совершенно их не знаю, и прекратить закрывать глаза на очевидное.

Я никогда не была для них дочерью. Меня одевали, кормили, воспитывали — растили, словно цветок в теплице. А когда начала распускаться, выгодно продали. Откинувшись затылком на спинку сиденья, я закрыла глаза и медленно выдохнула. Мерзко.

Стоит признать, мы всегда позволяли себе больше, чем родители зарабатывали. Но это было незаметно для окружающих. Еда, нижнее белье. Средства для тела, лекарства. Последних было мало. Теперь понятно почему: с нами жила ведьма. Нужные зелья попадали в организм с едой.

Знал ли об этом отец? Безусловно. Единственное, в чем я не сомневалась, — в их с матерью любви. Наверняка мать хорошо зарабатывала на нелегальной продаже зелий. А отвод глаз и переезды помогали замести следы.