– Что мне толку от вашего слова, – фыркнул Уэринг. – Ведь понятно, что вы на его стороне.

Для английского джентльмена слово – это все. И нельзя нанести большего оскорбления, чем не поверить его слову. Мэтью удивило, что Уэстклиф не взорвался на месте. Впалые щеки графа дрогнули от гнева.

– Ну, теперь вам не поздоровится, – с благоговейным страхом пробормотала Лилиан, Даже в самых яростных спорах с мужем она не отваживалась задевать его честь.

– Вы увезете этого человека только через мой труп, – ледяным тоном произнес Уэстклиф.

Мэтью понял, что дело зашло слишком далеко. Он увидел, как Уэринг сунул руку в карман сюртука. Ткань оттопыривалась от какого-то тяжелого предмета. Пистолет. Конечно. Оружие окажется весьма убедительным аргументом на случай, если констебли подведут.– Подождите, – сказал Мэтью.

Нужно сказать что-то или сделать, чтобы пистолет не понадобился. Дело зашло слишком далеко, противостояние будет лишь усиливаться и дойдет до такой степени, когда ни одна сторона уже не сможет отступить.

– Я поеду с вами, – Мэтью смотрел на Уэринга в надежде, что тот успокоится. – Процесс пошел, и видит Бог, я не смогу этого избежать.

– Нет, – вскрикнула Дейзи, обвив руками его шею. – Ты не будешь с ним в безопасности.

– Мы уедем сейчас же, – сказал Мэтью, освобождаясь от рук Дейзи и заслонив ее собой.

– Я не позволю... – начал Уэстклиф.

– Так лучше, – решительно перебил его Мэтью. Он хотел увезти полубезумного Уэринга и констеблей из Стоун-Кросс-Парка. – Я поеду с ним, все решится в Лондоне. Здесь не место и не время для дискуссий.

Граф тихо выругался. Как опытный тактик, он понимал, что сейчас перевес не на его стороне. Это не та схватка, которую можно выиграть грубой силой. Здесь понадобятся деньги, связи, консультации юристов.

– Я поеду в Лондон с вами, – объявил он.

– Это невозможно, – ответил Уэринг. – Карета рассчитана на четверых, в ней поместятся только констебли, я и арестант.

– Я поеду в своей карете.

– Я еду с вами, – решительно сказал Томас Боумен. Уэстклиф подошел к Мэтью и по-братски положил руку ему на плечо.

– Я хорошо знаю главного судью уголовного суда. Вы предстанете перед ним, как только мы приедем в Лондон. По моей просьбе вас тут же отпустят. Мы остановимся в моем доме и будем ждать официального запроса от американского посла. Тем временем я соберу целую армию адвокатов и использую все свое политическое влияние.

Мэтью от волнения не мог говорить.

– Спасибо, – только и сказал он.

– Милорд, им удастся экстрадировать Мэтью? – прошептала Дейзи.

Уэстклиф в надменной уверенности сжал губы.

– Разумеется, нет. Дейзи нервно усмехнулась.

– Хорошо, – сказала она. – В отличие от мистера Уэринга я верю вашему слову, милорд.

– К тому времени я отделаюсь от Уэринга, – пробормотал Уэстклиф, покачав головой. – Извините. Я прикажу слугам приготовить мою карету.

Когда граф вышел, Дейзи взглянула в лицо Мэтью.

– Теперь я многое поняла, – сказала она. – Почему ты мне все не рассказал?

– Я... – хрипло начал Мэтью, – я знал, что это неправильно. Я думал, что потеряю тебя, если ты все узнаешь.

– А ты не думал, что я смогу это понять? – мрачно спросила Дейзи.

– Ты не знаешь, что было раньше. Мне никто не верил. Факты не имели никакого значения. Пройдя через это, я решил, что никто никогда не поверит в мою невиновность.

– Мэтью, – просто сказала Дейзи, – я всегда буду верить всему, что ты мне скажешь.

– Почему? – прошептал он.

– Потому что я люблю тебя. Это потрясло его.

– Ты не должна так говорить. Ты...

– Я люблю тебя, – настойчиво повторила Дейзи, вцепившись в его жилет. – Мне следовало сказать это раньше... но я хотела дождаться, когда ты окончательно поверишь мне и перестанешь скрывать свое прошлое. Но теперь, когда я знаю худшее... – Она криво улыбнулась. – Ведь это худшее, правда? Тебе больше не в чем признаваться?

Мэтью ошеломленно кивнул:

– Да. Нет. Верно.

Дейзи стыдливо потупилась.

– И ты не собираешься сказать, что тоже меня любишь?

– Я не имею права, – ответил Мэтью. – До тех пор, пока все не решится. До тех пор, пока мое имя...

– Скажи, – дернула его за жилет Дейзи.

– Я люблю тебя, – пробормотал Мэтью. Боже, какое счастье сказать ей эти слова.

Дейзи снова потянула его к себе, на этот раз жестом обладания и самоутверждения. Сопротивляясь, Мэтью взял ее за локти, почувствовав, как горит ее кожа под влажной тканью платья. Несмотря на неуместность ситуации, его тело тут же отозвалось желанием. «Дейзи, я не хочу расставаться с тобой...»

– Я тоже поеду в Лондон, – услышал он ее шепот.

– Нет. Останься с сестрой. Я не хочу, чтобы ты была в этом замешана.

– Ты не находишь, что уже немного поздно для этого? Как твоя невеста, я очень заинтересована в результатах.

Опустив голову, Мэтью коснулся губами ее волос.

– В твоем присутствии мне будет гораздо труднее, – тихо сказал он, – Мне нужно знать, что ты здесь, в Гемпшире, в полной безопасности, – Отцепив ее руки от своего жилета, он поднес их к губам и пылко поцеловал. – Сходи завтра за меня к роднику, – прошептал он. – Мне нужно загадать еще одно желание на пять долларов.

Дейзи сжала его руку.

– Лучше я брошу десять.

Мэтью обернулся, почувствовав, что сзади что-то происходит. Констебли были явно рассержены.

– Нарушителей закона полагается везти на Боу-стрит в наручниках, – сердито сказал один из них и посмотрел на Дейзи. – Извините, мисс, что вы сделали с ними, когда сняли их с мистера Фэлана?

– Я отдала их горничной, – невинно посмотрела на констебля Дейзи. – Она такая забывчивая, боюсь, она куда-нибудь их засунула.

– Откуда мы начнем поиски? – теряя терпение, поинтересовался другой офицер.

– Думаю, придется проверить все ночные горшки, – с ангельской улыбкой ответила Дейзи.

Из-за поспешного отъезда Уэстклиф и Боумен взяли с собой только смену белья и самые необходимые туалетные принадлежности. Мужчины сидели в карете друг против друга и почти не разговаривали. За окнами бушевал ветер и хлестал дождь. Маркус с сожалением думал о кучере и лошадях.

Путешествовать в такую погоду безрассудно, это глупый риск. Но будь он проклят, думал Маркус, если позволит увезти из Стоун-Кросс-Парка Мэтью Свифта... Фэлана... без всякой защиты и поддержки. Совершенно ясно, что жажда мести у Уэнделла Уэринга достигла предела.