– Даже если то, о чем вы говорите, правда, – заметила Великая Омеменат, – что мы можем предпринять? Во время Великой Войны вейсы были лишь косвенно втянуты в конфликт. В мирное время это должно быть так же. Коллеги поддержали ее утвердительными трелями и свистками.

– Поистине верно. – Старший самец, сидевший рядом с ней, почистил свои перышки клювом. Хоть он и был пожилым, но еще не потерял способности к спариванию.

Лалелеланг встопорщила хохолок.

– Я говорю вам, что если мы не решим эту проблему сейчас, то нам придется заниматься этой проблемой, когда она распространится даже на нас.

– То, что вы предполагаете, не может распространиться на вейсов, – уверенно пропел Великий Превовалонг со своего места между двумя великолепно оправленными кистями свежих цветов. За спинами комитета элегантные спирали пурпурной, зеленой и золотой фрески Знаменитого Хотутидада текли нескончаемо приятными узорами.

– По крайней мере, нам следует сделать минимальные приготовления, – настаивала Лалелеланг.

– К чему? – Великая Омеменат расправила оба крыла и потянулась, сильно потряхивая перьями. – Мы не можем тревожить правительство на основании теории. У нас нет никаких доказательств. Только предположения.

– Доказательства может увидеть любой, кто не боится смотреть. – Она постаралась, чтобы ее ответ не звучал как обвинение, что было бы нелюбезно. – Обменные средства доступны каждому, кто обладает ресурсами доступа. Я это не выдумываю. Люды уже начинают бороться друг с другом. Сколько времени понадобится, чтобы это серьезно уменьшило их численность или распространилось на других членов Узора? Разве вы не видите? Амплитур надеется с помощью мира достичь того, что ему не удалось сделать с помощью войны.

– Амплитур, – объявил Великий Новенлиленг, – надеется достичь умиротворения. К этой похвальной цели он стремится с достойным восхищением и умеренным упорством. В течение того тысячелетия, когда мы воевали друг с другом, не было случая, чтобы они лгали. Какая разница, что люди делают друг с другом? Если, как вы утверждаете, их споры будут распространяться и вовлекут в конфликт другие народы, Узор немедленно займется этим. А пока этого не произошло, людей лучше оставить в покое, как и обычно.

– Если амплитуры могут приспособиться к миру, то же самое могут сделать и люди, – добавил Великий Превовалонг.

– Амплитур цивилизован, – возразила она.

– Как всегда, ученый Лалелеланг, ваши теории интересны, но отнюдь не убедительны. – Великая Омеменат говорила ласково. – Вы – ценное достояние университета. Не позволяйте себе уклониться в иконоборчество и разрушить то, чего достигли. Сколько других экспертов в вашей области поддерживают ваши выводы?

Лалелеланг щелкнула клювом.

– Других экспертов в моей области нет. Не на том уровне, на котором я работаю в настоящее время.

– Именно это я и имела в виду. Вы – одинокий голос, голос, спарившийся с тревогой. Вернитесь к вашему исследованию, Высокий Ученый Лалелеланг, и не отравляйте себе жизнь тревогой за дальнейшее течение событий у людей. Победоносный Узор держит все под контролем.

– Люди под контролем. Странная идея, – пробормотала она, но себе под нос.

– Их смятение понятно. – Великий Новенлиленг говорил с тихим жаром существа, уверенного в том, что его квалификация не подлежит сомнению. – Всяких местных вспышек можно ожидать. Они будут яркими, но недолгими, и затухнут, как только человечество устроится в той зрелой цивилизации, которой доселе было лишено. Узор помог им стать великими воинами, а теперь мы поможем им оценить блага постоянного мира.

– Это будет нелегко, – согласилась Великая Омеменат, – но все убеждены, что это можно сделать.

– Это могло бы быть возможным тогда, когда только был установлен контакт, – возражала Лалелеланг, – но не теперь. Теперь уже нет. Мы слишком долго поощряли их природные наклонности.

– Они найдут свое место в широком круге цивилизации Узора, как и другие существа.

– Если Узор сохранится. Он был создан для конкретной цели – бороться с Амплитуром. Теперь, когда для этого уже нет оснований, сохраним ли мы тесный контакт с Массудаем? Будут ли массуды, которые втайне презирают с’ванов, продолжать с ними переговоры?

– Узор удержит хотя бы инерция, – сказала Великая Партусесет. – Тысячелетние связи разорвать нелегко.

Смеменат демонстративно взглянула на свой официальный хронометр.

– Мы предоставили вам больше времени, нежели было запланировано. Мы выслушали ваши тревоги, ваши наблюдения и теории. Приходится сожалеть, но на наше время претендуют и другие.

Это было официальным прощанием.

– Если мы не начнем сейчас же заниматься этой проблемой, то скорее, чем вы думаете, времени на это вовсе не останется! При этом необычайном нарушении приличий несколько верховных ученых пораженные уставились на нее. Великий Новенлиленг был, казалось, совершенно ошеломлен.

Смеменат не потеряла спокойствия. Отвечать предстояло ей, и она сделал это насколько возможно хладнокровнее.

– Некоторым может показаться, что вы слишком много времени провели в полевых условиях, Высокий Ученый Лалелеланг, и помимо своей воли приобрели некоторые аспекты, некоторые оттенки культуры, которая уступает вейсам. Такие прецеденты в прошлом имели место. Известно, сколько вам пришлось перенести. Я предлагаю, и смею позволить себе предложить это и от лица моих коллег, – остальные ответили ей мягким посвистыванием, выражающим полное согласие, – чтобы вы подумали над тем, не следует ли вам некоторое время потратить на то, чтобы вновь войти в общество, с которым вы были так долго разлучены.

Пораженная серьезностью своего проступка, Лалелеланг поспешила принеси сложное извинение из слов и жестов. Казалось, оно смягчило Комитет, который оказался таким же понимающим, как и близоруким. В результате она ушла с заседания недовольная и разочарованная. Она надеялась – хотя особенно и не рассчитывала – на что-то большее. Повредив таким образом своему положению в академических кругах и ничего не добившись взамен, она искала утешения в своей тройне. Сестрам удалось немного поддержать ее, но успокоить ее они не могли. Они разделяли ее невероятную гипотезу не больше, чем комитет. Лучше бы ей, советовали они, прислушаться к мудрым советам старших и посвятить себя систематизации того огромного объема сведений, которые она собрала во время своих отважных путешествий.

Она поблагодарила их, но заявила, к их ужасу, что по-прежнему придерживается своих взглядов.

Часть проблемы заключалась в том, она была уверена, что любой нормальный вейс найдет весь этот предмет отвратительным. Она не могла винить за это свой народ. И трудно было бы предполагать, что ее теории получат более радостную встречу у с’ванов и гивистамов. Приближающаяся катастрофа неизбежна. Ошибки не было. Ее теории это предсказывали. По крайней мере, бессильно негодовала она, она уже это не увидит.