Бесполезно. Взмыла вверх, к крыше, поднялась почти до облаков.

Часть 3

Делать все равно нечего. Буду летать. Полетала над морем, над побережьем, над деревеньками. Даже вошла во вкус. Бесплотная! Свободная! Ю-ху. И стремительным ветром взмыла к облакам, а потом стрелой, шквалистым ветром устремилась к крышам домов.

— Напасть настигла мир! — говорил старик в одном из домов. Многочисленные домочадцы его слушали. — Все из-за вашего богохульства.

— Но ведь Хозяин и правда был плох! — ответил старику юноша.

— А теперь, лучше?! Вы роптали, желали чтобы он исчез, вот он исчез. Правит нами мегера, а окрестности сжирают демоны.

— Никогда не было никаких демонов, — не унимался юнец.

— А ты сходи на край. Сколько там мертвых деревень!

И я помчалась к северу. Искать край.

И действительно, мертвые поселки и деревни. Дома сгорели дотла. Все безжизненно. Нет, здесь искать нечего, и я полетела еще дальше. Вот поселение, похожее на совсем живое. Сквозь крышу проникла внутрь. Это был уютный домик, в камине еще теплился огонь. На столе шел пар от двух нетронутых чашки чая. Как будто только-только что налили. Я уселась в кресло, если так можно выразиться, скорее приземлилась. Мерно тикали часы. Уютный домик, спокойствие наполнило меня. Я почти забыла, что я — всего лишь призрак. Но тоненькая змейка беспокойства начала клубиться в моем сознании, наполняя его все больше и больше.

Ни одной живой души. Кто же налил чай? Я дотронулась до чашки. Как бы мне хотелось обжечься. Нет, мои призрачные пальчики прошли сквозь фарфор и кипяток, но я ничего не почувствовала. Лишь слегка-слегка уловила призрачный намек на теплоту, когда моя рука прошла сквозь жидкость.

Я взлетела и мигом скользнула сквозь окно, чтобы затем через окно же попасть в соседний дом.

— Мама, так хорошо, что мы все есть. — Звонко смеялась девочка, садясь на маленькую табуреточку у камина, в котором потрескивали угольки.

— Конечно, милая, — улыбнулась женщина. Она выглядела устало, но глаза ее улыбались. — Сейчас, скоро придет папа, уже совсем чуть-чуть осталось, — женщина поглядела на часы. Минутной стрелке еще пять минут оставалось, чтобы добраться до вершины циферблата. — И тогда мы будем кушать вечерние пряники.

«Как хорошо, что хотя бы здесь все хорошо» — подумала я.

За дверью послышались шаги.

— Мама, мама, папа пришел!

Но дверь не открылась.

Женщина посерьезнела, поднялась с кресла-качалки и направилась к двери. Лучше бы она это не делала. Я увидела, как сквозь деревянные доски двери амебами просачивались белесые сгустки. Белая тень направилась к женщине. Остановись!  — хотелось мне закричать. Но я не смогла выговорить ни слова. Да и все равно меня не услышали бы. Лучше бы я этого не видела. Белая субстанция обволокла женщину, а затем собралась в сгусток и снова превратилась в летучую слизнеподобную форму блинка. Бездыханное тело упало. И я посмотрела на девочку. Она даже не закричала. Глазки ее были испуганными, и она моргала, не в силах ничего вымолвить.

— Ах ты, чудовище! — прокричала я.

На удивление, блинк меня заметил. От тела женщины стала отделяться душа. Может быть, она увидит меня, и мы вместе что-нибудь придумаем. Но нет. Вместо души поднялся еще один блинк, и оба монстра медленно направились ко мне. Я вылетела из дома. Может, они забудут обо мне? Но как же девочка? Нет, они тоже вылетели. Я полетела прочь. Они за мной. Как же так? Стало быть, люди меня не замечают, а блинки видят. Все хуже, чем я думала. Но удалось оторваться. Эти твари опасные, но медлительные.

Я поднялась выше в небо. Блинки туда не поднимаются, их влечет тепло человеческой жизни. А что же влечет меня? Тепло любви, моя жажда страсти и эмоций. Северин, где же ты? Я знаю, я уже видела тебя. И я почувствовала тонкую теплую ниточку, неосязаемую дорожку к нему и полетела в направлении далекого тепла. Я не была человеком, меня ни холод, ни стужи не пугают. Но слабое ощущение погоды у меня осталось. Я чувствовала как холоднее все вокруг. Будь я живой — околела бы. Мой путь привел к высоким горам, покрытым снежными шапками. Какая неуютная, безлюдная местность — подумала я. — Неужели здесь может кто жить? Похоже, даже птицы здесь побоялись бы свить свои гнезда. Скалы, не тронутые ни человеком, ни зверем. Ни даже пришельцем. Даже моя «ниточка» оборвалась, я не знала, куда теперь лететь.  Мой взгляд зацепился за скальный выступ. Неужели я ошиблась? Я приблизилась. Это было похоже на балкончик, в котором открывались два хода. Один — тянулся вниз, наверное, к подножию горы. А вот второй поманил меня. И теперь весь тоннель превратился в путеводную нить, я чувствовала, как становится теплее. Но тепло было душевное, в самом ходе было холодно, и будь я живой, замерзла бы.

Тоннель вывел на площадку. Скрытую между отвесными скальными выступами, с еще одним подобием балкона, но гораздо больше, он не казался мне чужим. Я видела это место. Убежище Северина. Но самого Хозяина не было.

Я осторожно опустилась на террасу. Медленно снижалась так, чтобы нащупать поверхность, иначе бы я могла уйти вниз. Я же призрак, я не могу ходить по земле по настоящему, только парить. «Прошлась»  по террасе. Встала у самого края, у парапета. Каждое утро Хозяин смотрит в эту безрадостную даль. О чем он думает? Когда его мир гибнет.

В скале было оборудовано несколько круглых дверей, грубо сколоченных из досок. Я проникла в первую же. О, вот это те самые шлюхи. Девицы стояли, каждая в своей одежде. Вот уж сучки, даже в такую погоду оделись развратно! Чулочки, юбочки. Вам бы шапки ушанки. Ну что молчите-то? Впрочем, они и не могли меня слышать. Странно было другое. Они не шевелились.

Неужели это скульптуры? Да, Северин, я знала, что ты художник. Но неужели лучшего дела не нашлось, чем сидеть в холодных скалах, заниматься творчеством. Уж, Северин, ты нужен миру, не здесь. Только постойте. Ведь они прислуживали ему, наверняка, трахались с ним. Я же видела. Обманулась? Нету тех баб. Только манекены?

В тоннеле раздавались шаги. Я хотела спрятаться, да вспомнила, что меня не видят. Это оказался Северин. Он внимательно посмотрел на первую куклу. Потом на вторую. Что он рассматривает? Потом на третью. Потом на меня. Мне даже стало не по себе, так внимательно он смотрел в мои глаза. Или в пустоту на линии моих глаз.

— Северин? — спросила я.

Нет, он не услышал. Да и смотрел он как будто мне в глаза, но взгляд его выглядел так, словно видит он только одну пустоту. Он прошел дальше. Посмотрел в глаза следующей статуи, а затем еще одной. Он засунул руку за пояс юбки, которая хотя и была довольно коротка, подходила к этой блестящей фиолетовой блузке, и кукла ожила.

— Добрый вечер, хозяин! — сказала она без эмоций.

Так это роботы. Не знаю, какой магией оживленные, но бездушные машины.

Так вот каких баб видела я!

Он сам создал их, чтобы служили ему. Все-таки аристократ, не может совсем быть один, без женского тепла и заботы. Пусть и тепло это только воображаемое, а забота — механическая, не большая, чем одинокому мужику в моем мире могут обеспечить микроволновка и стиральная машина.