Послание предписывало агенту отправить определенное сообщение на Люсьен по стандартным каналам КВБ. Это сообщение должно было появиться в центральной компьютерной системе Службы в ближайшие двадцать четыре часа.

После этого Индрахар стал обдумывать свой следующий шаг. Эта странная девчонка права — внутри Корпуса Внутренней Безопасности произошел какой-то серьезный сбой. И хотя директор небрежно отмахнулся от высказанного Касси сомнения о случайном совпадении, в глубине души он сознавал, что, если в недрах КВБ зреет предательство, жизнь Координатора в смертельной опасности.

У него и у его непредсказуемой молодой союзницы осталось всего три дня на то, чтобы узнать, в чем именно заключается эта опасность.

Имперская столица Люсьен

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

27 июня 3058 года

— Что ты сказала? — обратился Такура Мигаки к лицу, появившемуся на крошечном экране шлемофона.

Директор «Голоса Дракона» сидел за штурвалом переоборудованного ударного вертолета «Воин Х-7», облетавшего место сражения бутафорских боевых роботов в окрестностях Эйга-тоси. Обычно он получал ни с чем не сравнимое наслаждение от дирижирования сценой битвы с воздуха — чего не мог позволить себе ни один настоящий командир. Нечего было и думать о том, чтобы АВВП спустился над местом настоящего боя до высоты, откуда можно хоть что-нибудь разглядеть. Однако сейчас от удовольствия, переполнявшего Мигаки, не осталось и следа.

— Я сказала, что больше не хочу тебя видеть, — повторила Лейни Шимадзу.

Ее лицо было неестественно бледным, на нем особенно заметно проступали веснушки. Под глазами цвета тусклого янтаря, который еще не доводилось видеть Мигаки, нависли темные мешки.

Вертолет дернулся вниз. Послышались испуганные восклицания головидеооператоров, расположившихся со своей аппаратурой в пассажирском отсеке. Хвостовой винт «Воина» вращался в плоскости, перпендикулярной осевой линии корпуса. Таким образом, в отличие от винта обычной конструкции, стремившегося развернуть вертолет в горизонтальной плоскости, винт «Воина» пытался закрутить его вокруг горизонтальной оси. Обыкновенно летчик без особого труда боролся с этим закручивающим движением с помощью вращающихся в противоположные стороны соосных несущих винтов. Но сейчас Мигаки, поглощенный разговором, не уделял должного внимания штурвалу, и вертолет, попавший в поток сильного встречного ветра, понесло в сторону Выругавшись про себя, директор «Голоса Дракона» развернул летательный аппарат хвостом к ветру.

Мигаки был летчик опытный; он много времени прослужил в эскадрилье ударных вертолетов ОВСД. Но даже сейчас, в тридцать первом веке, винтокрылые машины оставались капризными штуковинами, платившими за малейшую беспечность смертью в огне.

— Но почему? — воскликнул Мигаки. Рыжеволосая водительница боевых роботов пожала плечами:

— Скажем просто… скажем так. у наших отношений нет будущего. Остановимся на этом, хорошо?

Мигаки покачал головой. Краем глаза он заметил заблудившийся отряд сельскохозяйственных роботов с навешенным пластмассовым оружием, ведомых бутафорским «Ханкиу», появившийся на берегу ручья далеко от назначенного места. Еще немного, и этот отряд выйдет во фланг роботам «кабальерос», которые изображали боевые машины ОВСД, — в то время как на самом деле все должно быть совсем наоборот.

Переключив канал связи, Мигаки быстро рявкнул пилотам сельскохозяйственных роботов, чтобы они поворачивали назад, и снова связался с Лейни.

— Я так не могу, — начал он. — Ты…

Мигаки осекся. Ему было поручено проповедовать традиционные ценности Синдиката, в том числе безропотную покорность женщин, полное их подчинение мужчинам. Однако втайне он мечтал о встрече с женщиной, не уступающей силой воли и характером мужчине, — и его мечта воплотилась в Лейни. Болтавший с женщинами ни о чем, Мигаки встретил женщину, с которой можно было говорить часами о вещах, близких его сердцу, а также с интересом слушать то, что скажет она. Но сейчас он не мог подобрать нужные слова, чтобы высказать ей то, что было у него на душе.

— Ты очень много для меня значишь, — наконец вымолвил Мигаки, гадая, нашла ли Лейни эту фразу такой же неуклюжей, как он сам. — Я… если я в чем-то ошибся, скажи об этом. Я твердо знаю, что смогу все исправить.

— Ты из тех, кто не любит совершать ошибки, — сказала Лейни. — И то, что у тебя возникли ко мне какие-то чувства, — одна из ошибок. Такки, даю тебе на прощанье дружеский совет: постарайся забыть обо мне.

— Подожди!.. — воскликнул он. Но экран уже погас.

— Прощу прощения, Тоно, — проговорил придворный, опускаясь на колени и склоняя голову к покрытому циновками полу. Теодор Курита, зажав в руке кисточку, пытался сочинить обращение к войскам в день своего рождения. — К вам посетитель.

Теодор нахмурился. Его как раз озарило вдохновение, и он собирался наброситься на чистый лист рисовой бумаги с макото — искренностью, качеством, о котором мечтают поэты и каллиграфы. В настоящий момент Координатор являлся и тем и другим. От внезапного вмешательства вдохновение лопнуло, словно мыльный пузырь.

Однако Теодор не мог себе позволить превратиться в деспота, карающего подданных за то, что те выполняют свои обязанности.

— Кто?

— Промышленник Инагава, Тоно. Он сказал, вы поймете, с какой целью он пришел.

Теодор превратился в ледяную глыбу.

— Проси, — бросил он. — Проследи за тем, чтобы его сопровождали вооруженные отомо.

И тотчас же появился Инагава. «Промышленник», как иносказательно назвал его церемониймейстер, был в своеобычном скромном наряде гангстера — темно-синий костюм, коричневая рубашка и голубой шелковый галстук с узлом размером с голову котенка. Инагава снял ботинки и остался в носках синего цвета с зелеными ромбами, окаймленными золотом. Под мышкой ойабун нес шкатулку из самшита. Светлое дерево было покрыто бесцветным лаком. Следом за широко шагающим Инагавой только что не бежали два отомо в церемониальных доспехах.

В дверях предводитель якудзы упал на колени и приложился лбом к полу.

— Господин, вчера вечером я невольно стал творцом беспорядков. Увы, избежать этого не было никакой возможности, — сказал он. — Я пришел к вам принести извинения за то, что нарушил ваш покой, и искупить свою вину.

— Вот как, — выдавил Теодор.

Координатор надеялся, что по его внешнему виду нельзя догадаться о том, как он устал. Эту ночь он опять спал плохо. Сон долго не шел к нему, а когда он наконец заснул, ему снова явился его отец…

— Именно так, господин, — продолжал Инагава. — Я хочу доказать вам, что по-прежнему остаюсь вашим покорным слугой. Окажите мне эту милость.

— Продолжай.

Пройдя через зал, Инагава опустился на колени перед Теодором, не двинувшимся с места после того, как доложили о приходе якудзы, и, похоже, не собиравшимся двигаться. Открыв шкатулку, Инагава достал белое полотенце и аккуратно расстелил его на полу. Затем, тщательно перетянув левую руку, он извлек из шкатулки танто в ножнах.