тройке, но где-то близко. Продолжили мы на квартире у Жанны уже вшестером. Спиридонова Жанна Игоревна известный в нашем городе психолог, занимается частной практикой. Кто и когда разошёлся, не знаю, а я проснулся в чужой постели с Мариной. – Он замолчал, вспомнив откровенный монолог: «Извини, – сказала она без всякой тени смущения или стеснения, усевшись по-турецки, будучи голой. – Будем знакомиться? Я Марина, племянница хозяйки квартиры. Не могла сдержать себя, наблюдая картину встречи одноклассников. Тётя и в сорок лет форму не теряет. Я не ангел, но согласись, что гораздо моложе и сексуальнее Жанны. Ты был на высоте, и ты мне нравишься. Подумай, что теряешь. Мы можем продолжить общение. Тебе кофе или вино?» – По части соблазнения у этих двоих хорошая школа. Одним словом, я влип. Ладно, я поддался соблазну, изменил, но мне и в голову не могла прийти мысль о разводе. Я любил и люблю Вику. Как я мог решиться на развод? Зачем? Даже узнай Вика обо всём, я не собирался свою жизнь связывать с Мариной. Или всё же собирался? Во мне как будто жили два человека. Один осознавал, что делает что-то не так, а второй продолжал делать это добровольно и находил бредовые объяснения. Снял ей квартиру, и жил месяц, как на пороховой бочке, возвращаясь вечерами домой. Первое время, мне казалось, что я вернулся в наше с Викой прошлое, но быстро понял, что ошибся. В тот день, когда Вика видела нас у детского сада, мне сказали о беременности.

– Знаешь, пару дней назад, я слышал один анекдот, он о таких, как мы. Организм ослаб, мозг собирает экстренное заседание, чтобы найти скрытые резервы. Слово берёт селезёнка: «У нас два лёгких. Можно одним пожертвовать». «Нельзя. Мы так загнёмся ещё быстрее», – объясняет ей мозг. «Можно оставить одну почку» – предлагает селезёнка. «С одной почкой – не выживем». «Есть ещё два яичка, – радуется селезёнка. – Мы проживём и с одним!» Встаёт член и говорит: «Вы проживёте, а я нет». Мозг кричит ему: «Сядь немедленно! Ты, когда встаёшь, я сам перестаю что-либо соображать». Меня интересует другой вопрос: почему из всех мужиков выбор пал на тебя?

– Не знаю. Лёшка Хромой, Хромов, выглядел гораздо лучше меня, да и в бизнесе круче. Он женился не так давно второй раз на молодой особе. Влад Таранов – крепко стоит на ногах, но как-то «заматерел». Костя Китаев – закоренелый холостяк, после раннего брака. Я временно оказался «холостым».

– Возможно, это дело случая и тебя просто обработали за время отсутствия Вики, а, возможно, ты и был конкретной целью за прошлую обиду. Какая конечная цель была у всей этой авантюры?

– Если бы после суда, Вика на прощание не бросила фразу: «Твоя подруга не беременная. Поверь акушеру со стажем», я не знаю, когда и чем бы всё закончилось. Меня как будто током пронзило. Я повёз Марину к врачу. Была истерика, был звонок тёте, но я своего добился. Беременность оказалась выдумкой. А цель была вполне себе реальной – выйти замуж, жить красиво и при этом меня наказать. Для этого все средства хороши: гипноз, которому я поддаюсь и лекарства, которыми меня «лечили» от депрессии. Спиридонова, таким образом, отомстила мне за несговорчивость в молодости и хотела «пристроить» племянницу в хорошие руки. Вы понимаете, что выложить всё Вике я не могу. Во-первых, это неправдоподобно, а во-вторых, это не оправдание. Дорогие подарки ваша дочь не признаёт, и чем её удивить, я понятия не имею. Из того, что подарил только и носит часы да смартфон, а все кольца и прочая ерунда так и лежат в сейфе. Да и не примет она ничего, скажет, что покупаю.

– Может, тебе её куда-нибудь вывезти развеяться, сменить обстановку, набраться новых впечатлений? А что? Это хорошее предложение. Сейчас зима, а ты её окуни в лето. Возможно, оттает. Где вы с ней не были или куда бы она хотела вернуться? Хочешь, я поговорю с женой? Может Таня что посоветует. Этот год был для всех непростой, а ты ещё и полгода прошлого ей испортил. Ты не сердись, Илья. Я могу посоветовать и то, если того совета попросят, а решать Вике. Уговаривать я её не буду, не надейся.

– Уговорами здесь не поможешь. Пока она сама не решит – это бесполезное занятие. Поговорите с Татьяной Ивановной и сами подумайте: справитесь вы с детьми, если я её увезу на неделю?

– Думай куда повезёшь. Соне, пока вы решите ехать, восемь месяцев исполнится – это не грудничок, справимся. Серёжка парень взрослый – через полгода пять исполнится. Да и неделя небольшой срок. Нужно что-то менять, Илья.

Илья взял путёвки в ОАЭ на семь ночей с семнадцатого по двадцать третье декабря, о чём сообщил Вике десятого числа. Она дала согласие на поездку. «Лёд тронулся, – сказал, глядя на жену, Сергей Павлович. – За нами, Танюша, дети. Нужно не подкачать».

Вика помнила поездку в Дубай. «Это было весной две тысячи девятого. Наши отношения только начинались, и мы были такими счастливыми. Всё было так романтично. Почти десять лет прошло, а я помню и Турцию, и Эмираты, и Лондон, и Венецию. Если бы не он, вряд ли я побывала в таких местах», – думала она, пакуя чемодан. Она знала, что нужно брать с собой, чтобы выглядеть в арабской стране должным образом. В ее чемодан ложились длинные, легкие юбки на резинках, удлиненные туники с длинным рукавом, узкие тонкие брюки. Учитывая перепад дневных и вечерних температур, светлым джинсам было отведено почетное место. Она даже купила два широких длинных шарфа из шифона на голову.

Устроившись в отеле «Миллениум Плейс Дубай Марина» и проведя полдня и вечер вне него, они вернулись уставшие, но довольные. Приняв душ, Виктория всё оттягивала ложиться в кровать. С одной стороны она боялась почти забытой близости, с другой стороны сомневалась в своей сексуальности и реакции Ильи на «новую» Викторию. Прошли почти полтора года с тех пор, как она была его женой. Илья подошёл к ней, взял за плечи, развернув лицом к себе, заглянул ей в глаза:

– Сомневаешься?

– Скорее трушу, – не отводя взгляда, ответила она.

– Я тебя не тороплю. Пойдём спать. У нас завтра много планов.

Вика легла на большую кровать как можно ближе к краю и закрыла глаза. Сон не шёл, а слёзы, которым она не находила причины, медленно стекали по щекам. Она лежала тихо, плача без звука, но её «выдал» нос.

– Что случилось, Вика?

– Не знаю. Я уже и забыла,