Машина плавно стронулась с места, покатилась вниз по дороге на зеленый маячок светофора.

– А что там, в Сухой Балке? – спросила Настя.

– Друг у меня там живет. Дом у него свой. Там надежно.

– Ты думаешь, Инга хочет нас убить?

– При чем здесь Инга?

– Ну, не знаю, отец говорил. Он сказал, что пригрел змею на груди. Она и его на тот свет отправила, а теперь наша очередь...

– Отец говорил? С того света?!

– Что, смешно?

– Не очень... Если честно, я не знаю, что там да как. Я знаю только, что команда поступила, человечка одного пропустить. Вам, Настя, сегодня укольчик должны были сделать...

– Опять?

– Не опять, а снова. С вами уже не церемонятся. Хорошо, мы с О... ну, не важно с кем... Мы с ним в очень хороших отношениях, он мне по секрету сказал. Он же видит, как я к вам отношусь.

– Как? – затаив дыхание, спросила Настя.

Она и сама уже догадывалась, что нравится Игорю, но одно дело – предполагать, и совсем другое – услышать это из его уст.

– Хорошо. Очень хорошо... Поэтому я вас и увез...

– Если ты очень хорошо ко мне относишься, то давай перейдем на «ты». Я же младше тебя... И вовсе тебе не хозяйка.

– Как скажешь, – не стал жеманничать он.

– Неужели все так серьезно? – вспомнив об опасности, широко качнула она головой.

– Предельно. Или укол, или пуля... Тут явно без Скорохата не обошлось...

– Без Артема Игнатьевича?

– Ну да. Карп – его человек, и людей он своих набрал. Я так, случайно к ним попал. На твое счастье... Думал, тебя реально охранять надо, а оказалось, до поры до времени...

– Значит, все-таки прав был Марк? Все-таки меня хотят убить? И Кирилла тоже...

– Пока я с тобой, тебе бояться нечего.

– Марк тоже так говорил. А где он?

– Марк убил твоего отца. И тебя хочет убить.

– Не знаю, отец мне ничего про него не говорил...

Действительно, про Ингу разговор был; пусть и в иносказательной форме, но ведь он о ней говорил. Змею, сказал, на груди пригрел. Ясно же, что это про нее... А про Марка он ничего не сказал. Но ведь этот разговор был плодом ее умирающего воображения. Она разговаривала сама с собой. И змея на груди – это ее собственная мысль, спрятанная в подкорке. Настя во всем слушалась Ингу, но всегда, где-то в глубинах подсознания, не доверяла ей. И вот этот страх той самой змеей выполз наружу.

– Игорь, мне страшно... Я боюсь, – щекой прижавшись к живому свертку в руках, заплакала Настя.

– Ничего, все будет хорошо.

Игорь вытянул руку вдоль спинки сиденья, сильной тяжеловатой ладонью взял ее за плечи и еще крепче прижал к себе.

– Что будет хорошо? Куда мы едем? Мне плохо... Мне больно...

Машина ехала по плохой дороге, Настю растрясло, живот разболелся, и она с ужасом подумала о том, что у нее снова может открыться кровотечение. А это так страшно...

– Потерпи немного. У Ильи хороший дом, там тебя ждет чистая комната с видом на море, морской воздух. И покой тебе обеспечим...

– Мне страшно, – прошептала она, доверчиво уткнувшись лбом в его плечо.

– Не бойся ничего.

Крепкое мужское плечо успокаивало. Игорь сильный, он многое знает и умеет, он сможет уберечь ее от невзгод. Тепло его руки, которой он ее обнимал, близость его тела согревали. Настя вдруг почувствовала себя цыпленком под крылом заботливой наседки... И у самой цыпленок, который в любой момент может проснуться и запищать. Но Игорь позаботится и о нем. Ведь он же настоящий мужчина.

Настя и не заметила, как заснула.

Разбудил ее мужской голос с кавказским акцентом.

– Черт! Кажется, колесо проколол!

Остановилась машина, открылась дверь, из темноты ночи в салон ворвался крик сыча. Настя в ужасе вздрогнула. Известно же, что эта птица накликивает смерть... Она глянула влево; луна там за рваными полосками облаков, над седловидной вершиной горы. Справа – пологий спуск, залитое синеватым светом новое кладбище. Здесь еще нет деревьев и даже каменных надгробий, только холмики да кресты. Кресты, кресты...

Водитель вышел из машины, выругался из темноты, открыл багажник. Кажется, придется менять колесо. Звякнул накидной ключ, улетела в ночь свежая пара матерных слов.

– Надо же было так закрутить! – возмущался водитель. – Это не Греция, здесь Гераклы не водятся!

– Может, я попробую? – вызвался Игорь.

Настя ликующе улыбнулась. Он сильный, он легко скрутит гайку с колеса. И машину без домкрата приподнимет, если надо...

Игорь вышел из машины, присел на корточки перед колесом, взял в руки ключ.

– Так оно же не спущенное! – удивленно протянул он.

В этот момент водитель и ударил его со спины. Высоко вскинув кулак, молниеносным движением опустил его. Куда он его ударил, Настя не видела: спинка сиденья закрывала обзор. Но слышала, как упало на землю тяжелое тело. В этот же момент разлепил веки малыш, мутно посмотрел на маму и, обиженно скривив личико, заплакал во весь голос.

Зарыдала и Настя. Она поняла, что произошло. Игорь стал жертвой киллера, и теперь ее очередь.

Ей бы выскочить из машины в ночь, бежать куда глаза глядят, но страх парализовал ее, и оставалось только ждать, когда удав проглотит добычу.

Киллер возился с Игорем, из темноты посматривая на нее. Кепка, большой нос, борода, усы. Настоящий Бармалей. Только совсем не смешно.

Он ловко связал Игоря, затолкал его бесчувственное тело в багажник. И только тогда занялся Настей. Сел на водительское сиденье, включил в салоне свет, повернулся к ней. Сначала снял кепку, затем отклеил брови, усы, бороду и отломал себе половину носа, как будто тот был из воска. Это было столь завораживающее действие, что слезы на глазах у Насти высохли сами по себе. И Кирилл прекратил плакать.

– Теперь узнаешь? – до боли знакомым голосом спросил он.

– Марк?! – ахнула она.

– Твой Игорь был прав, тебя действительно хотят убить... Как там наш малыш?

Кирилл смотрел на него широко, насколько только можно, раскрытыми глазами. И ротик приоткрыл. Казалось, он почувствовал в нем родного отца. Но, скорее всего, просто испугался. И Настю трясло от страха.

– Он не твой!

Марк ничего не сказал. Он повернулся к Насте спиной, но она все-таки увидела, как скривилось его лицо. И сдавленный стон вырвался наружу.

– Что с тобой? В оборотня превращаешься?

Ей хватило духу, чтобы съязвить, но это лишь еще больше напугало ее. А что, если Марк действительно обратится сейчас в оборотня? Может, он сначала перевоплощается, а потом убивает?