В тот же вечер, после длительной беседы с Дейвом, Михаэль постучал в дверь дома Джоджо и попросил его выйти на улицу. Джоджо нерешительно поглядел через плечо в комнату, где работал телевизор, и сказал кому-то, что вернется через минуту. Уже на улице он спросил у Михаэля:

— Вы точно не хотите войти в дом?

— Будет лучше, если мы пройдем ко мне, — сказал Михаэль, глядя на тонкие ноги Джоджо и широкие шорты. Даже в тусклом свете фонаря Михаэль видел, как по лбу его собеседника сбегали крупные капли пота.

— Я только что пришел с собрания, — сказал Джоджо, — и очень устал.

Но Михаэль, не обращая внимания на его слова, пошел в направлении старого секретариата.

Джоджо не смог унять дрожь в руках, даже когда положил их на колени. Он прочел газетный лист, который Михаэль расстелил перед ним на кровати. Сам Михаэль сел в кресло, предварительно поправив кирпич, служивший ножкой.

Джоджо молчал.

— Итак, что вы хотите сказать? — спросил Михаэль, стараясь говорить как можно спокойнее.

Джоджо пожал плечами. Когда он попытался что-то сказать, вместо слов раздался невнятный хрип. Он уставился в пол, и Михаэлю пришлось сдержать желание основательно его потрясти. «Может, и вправду зря я затеял с ним разговор в конце дня», — подумалось ему, однако в его голове снова стал отстукивать метроном, и он понял, что лишнего времени у него нет.

— Смотрите, — сказал Михаэль, наклоняясь над кроватью, на которой сидел Джоджо, разглядывая кончики своих пальцев, — лучше без обиняков скажите все, что вы должны сказать. Поверьте, это для вас лучший вариант.

— Что я должен сказать? — спросил Джоджо. В свете голой лампочки, висевшей под потолком, Михаэль увидел, как его веснушки стали бледнеть.

— Вы прекрасно знаете, что должны сказать, и отпираться бессмысленно, особенно после того, как я поговорил с Ронни, менеджером производства косметики.

— И о чем же, по-вашему, я должен говорить? — упорствовал Джоджо.

Михаэль повысил голос:

— Не о погоде, конечно. Расскажите лучше о ваших разногласиях с Оснат по поводу производства. — Джоджо молчал. Михаэль закурил и посмотрел на часы. — Будем сидеть здесь до тех пор, пока вы не заговорите. Вы должны были рассказать мне об этом уже давно, по крайней мере три дня назад. — Джоджо продолжал молчать. — Ладно, — сказал Михаэль так, как будто его терпение на этом закончилось, — я знаю даже название крема для лица, который вы передали швейцарской фирме, и знаю, как выжил кибуц, когда накрылись акции банка. Я знаю почти все, но меня интересует, как Оснат об этом догадалась?

— Случайно. Так же, как и вы, — наконец произнес Джоджо. — Она не знала всех подробностей, и мне удалось убедить ее в том, что я был прав, поэтому она лишь сердилась — ведь это противоречило ее принципам.

— Когда вы говорили с ней об этом? — спросил Михаэль.

— После того как появилась эта статья. Не я начал разговор, я даже не видел этой статьи. Мы должны были вместе ехать на этот семинар, но я не поехал, потому что… — чувствовалось, что ему не удается унять дрожь в теле.

— Почему вы не поехали?

— Потому что в этот день мне нужно было сдать анализы в больнице Барзилай. Это касается моих глаз, — с трудом выдавил из себя Джоджо. — Они предполагали, что за глазным яблоком у меня опухоль, если уж вам так хочется знать, — вдруг выпалил он. — Но опасения оказались напрасными. — Михаэль решил не прерывать Джоджо. Тот, казалось, подбирал слова, а потом неуверенно произнес: — Я не знаю, что вам наговорил Ронни, но это не то, что вы думаете.

Михаэль продолжал молчать. Этому молчанию его учил Шорер, сказав: «Ты должен уметь молчать. Причем умело молчать. Молчать можно по-разному, но ты должен сам чувствовать, как тебе лучше молчать в каждом конкретном случае».

— После того как появилась эта статья, — продолжал Джоджо, — мы сидели с ней в ее кабинете и разбирались со счетами. К тому времени я уже видел статью, но не хотел затевать с ней разговор об этом. Я лишь сказал что-то про семинар, и она ответила, что давно ждала, когда я приду и поговорю с ней. Ведь эта фраза в статье адресовалась именно мне. У вас нет воды?

Михаэль заколебался. Ему не хотелось нарушать ритм этого разговора, а за водой нужно идти в другую комнату. Но с другой стороны, он чувствовал, что горло Джоджо пересохло, он уже давно облизывал сухим языком губы.

— Подождите, — сказал Михаэль, — сейчас я вам принесу воды.

— Детали этого разговора не представляют интереса…

— Я сам решу, представляют они интерес или нет.

— В итоге я понял, что она говорила с Ронни и он рассказал ей о конкурентах-швейцарцах. О них мы уже знали, ведь Ронни докладывал об этом на общем собрании примерно полтора года назад. — Джоджо снова просительно посмотрел на Михаэля и облизал губы. Михаэль молчал. — Короче, она быстро сложила все в одну картинку и пришла к выводу, что я узнал формулу крема и продал ее швейцарцам, чтобы кибуц смог пережить обесценивание акций банка.

— Значит, ей не приходило в голову, что вы можете извлечь из этого личную выгоду? — удивленно спросил Михаэль.

— Какую личную выгоду? — переспросил Джоджо. Он негодующе махнул рукой: — О чем вы? Какие деньги?

— Я не знаю. Мне сказали, что членам кибуца теперь разрешили иметь собственные счета в банках.

— Но у меня нет такого счета, — сердито возразил Джоджо, — как нет наследства, подарков, денежных компенсаций из Германии — и Оснат знала об этом.

— О какой сумме тогда шла речь?

— Почти о полутора миллионах долларов, — прошептал Джоджо, — но у меня выбора не было. Если бы я на это не решился, все бы сразу рухнуло, а так мы даже остались с прибылью, несмотря на обесценивание акций банка, из-за которого другие кибуцы остались без штанов.

— Значит, она даже не упоминала о вашем личном счете?

— Не упоминала. Ведь она знала, что у меня его нет.

— Часто люди думают, что они знают других людей, а на поверку оказывается совершенно обратное. — Теперь молчал Джоджо. — А что было потом? — спросил Михаэль.

— Когда — потом?

— Ну, когда она рассказала вам, что все знает.

— У нас состоялся долгий разговор, — с усилием произнес Джоджо, — который мне, естественно, не понравился.

— Когда это произошло?

— Несколько месяцев назад. Не помню точно — три или четыре.

— И как закончился ваш разговор? В каком духе? — Джоджо молчал. — Вам нечего сказать? — спросил Михаэль.

— Ну, теперь-то мне можно попить? — взмолился Джоджо.

Михаэль пошел в туалет и вернулся со стаканом воды. Теперь пауза была возможна и даже необходима.

— Итак, чем закончился этот разговор? — спросил Михаэль после того, как Джоджо поставил стакан на пол около кровати.