— Ты с ума сошёл? У меня нет таких денег, да и у родителей тоже!

— Я уже всё оплатил и даже подселил тебе соседку в палату, всё что тебе нужно, получить согласие родителей на лечение и отказ от посещений. Можешь что-то придумать? Не обязательно говорить о наркомании.

Она задумалась.

— Хорошо Вань, что-то придумаю.

— Позвонишь мне, когда будешь готова, я приеду и наверно лучше сам отвезу тебя.

Варя подняла на меня задумчивый взгляд.

— Почему?

— Что почему? — не понял я.

— Почему ты это делаешь для незнакомого человека? У меня с математикой всё хорошо и умножить пятьдесят на шестьдесят я могу. Отдать стоимость машины, ради чего?

— Одна человеческая жизнь, для меня не пустяк, — я разумеется не собирался ей ничего рассказывать.

— Ты точно псих, — Варя покачала головой, — но меня это устраивает.

Она улыбнулась и поднялась на цыпочках.

— Завтра утром я буду дома одна, — она пристально посмотрела на меня, — приедешь?

— На чай? Если честно, то не очень хочется ехать в такую даль.

— Ваня! — она строго на меня посмотрела, — ты понял для чего, не притворяйся.

— Поговорим обо всём этом после лечения, — я пожал плечами, — мне не хочется, чтобы это выглядело как плата за то, что я делаю.

— А если я просто хочу тебя? — она внимательно посмотрела на меня, — если я влюбилась?

— То будешь мучатся от неразделённой любви, — честно ответил я.

Она вздохнула, и легонько оттолкнула меня от себя.

— Хорошо, поговорим об этом после лечения.

— Буду ждать звонка.

Она слабо улыбнулась, помахала мне и пошла к подругам, которые мигом её окружили, забросав вопросами, мы же с Димой пошли искать такси.

Глава 28

Как ни странно, но день отлёта для меня выдался самым спокойным из того ужасающего бардака, что творился последние недели: КГБ, Варя, сборы, испанский — всё переплелось в какую-то жутчайшую карусель, которая затянула меня в себя и выплюнула, только тогда, когда я попал в аэропорт. Только пройдя внутрь, вместе с тренером и попав в зал ожидания, где уже сидели остальные спортсмены сборной, я смог выдохнуть спокойно.

Кузнецов пошёл к тренерам, отдавать документы и паспорта, а я тупо смотрел на ВПП через стекло.

— Иван привет, — услышал я рядом. Повернув голову, я увидел крепыша, с короткой причёской и широкой улыбкой, рядом с которым стояла знакомая мне личность, только в отличие от первого раза, когда я её видел в форме, сейчас она была в джинсах, спортивной обуви и лёгкой куртке.

— Здрасте, — удивился я обоим.

— Я твой массажист — Денис, а Лена — диетолог, — проинформировал меня он.

— Про тебя мне говорили, диетолога тоже, но вот что им будет именно она — нет, — я столкнулся с безразличным взглядом девушки.

— Ну, вот сейчас говорю, — он пожал широкими плечами.

— Мой куратор в курсе? — мне что-то не очень нравились внезапные изменения в плане.

— Конечно, как бы ещё нас выпустили из страны, — улыбнулся он.

— Напомните тогда, что входит в ваши задачи Лена?

— Официально — следить за вашим питанием, неофициально не допустить чтобы вам что-то подсыпали или ещё хуже — отравили, — сухо произнесла она.

— Ладно, — пожал я плечами, — устраивайтесь рядом.

Они сели на два места левее от меня, и если девушка молчала по большей части, то парень, старался оказывать ей всяческие знаки внимания, которые, впрочем, полностью ею игнорировались.

Тем временем началась суета, сначала провели основную массу спортсменов, а легкоатлетов повели последними небольшими группами на таможенный контроль, заставляя открывать сумки и мешки с формой или амуницией. Дошла наконец и моя очередь.

— Добрый день, покажите ваши вещи, — дежурно произнёс таможенник, когда я поставил тяжеленную сумку на стол досмотра.

Я спокойно вжикнул молнией. Нам наконец выдали каждому по две нормальные спортивные, крепкие сумки, а не эти позорные вещмешки, с которыми ходило большинство из нас, особенно такие нищие, как я.

— Что это? — он остолбенело посмотрел на содержимое сумки, засыпанную едва ли не доверху простыми, самыми дешёвыми советскими значками на различные темы.

— Значки, — сказал я очевидное.

— Зачем вам столько? — удивился он, проведя рукой, и пересыпая между пальцев металлические украшения.

— Раздавать детям.

— Каким детям? — он тупо на меня посмотрел.

— Мексиканским, — наш разговор стал превращаться в диалог двух идиотов.

— Зачем?

— На память.

Поняв, что от меня он ничего не добьётся, он отправился звать старшего, а это привело к тому, что тот рукав очереди спортсменов, что стоял за мной моментально встал, вызвав очевидное неудовольствие этим фактом. Кто-то стал переходить к другим таможенником, кто-то с улыбкой смотрел, чем это всё закончится. Ни у кого из спортсменов не было ничего подобного в таких количествах.

Вскоре из служебного помещения вышел человек с должностными знаками различия на петлицах выше, чем у моего проверяющего и тоже тупо стал смотреть на мою сумку.

— Не положено, — наконец выдавил он из себя.

— Покажите, где это написано, — моментально парировал я его ответ.

Он злобно на меня посмотрел и пошёл обратно звонить. Через десять минут, когда основная масса спортсменов и тренеров ждала меня в прицепленном к ЗИЛ-у фургоне, появился человек с погонами полковника пограничной службы.

Он подошёл, посмотрел в сумку, перебрал выборочно значки, посмотрев на них копеечные цены, и сказал.

— Пропустить.

Затем просто ушёл.

Таможенники засуетились, наконец осмотрев остальные мои вещи и я, под неодобрительными взглядами всей команды бегунов, погрузился в автобусный прицеп. ЗИЛ завёлся, внутрь пахнуло выхлопными газами, и мы поехали к самолёту.

— Ваня, вот не можешь ты да? Без этих своих шуточек? — прошипел рядом злой Кузнецов, — мне кто уже только своё недовольство не высказал.

— Это не мои проблемы, пусть к таможенникам обращаются с претензиями.

— Надеюсь ты ведь понимаешь, что они это запомнили и даже если по прилёту будет другая смена, тебя всего выпотрошат? — продолжал он шептать мне.

— Сергей Ильич, не шипите мне в ухо, — я демонстративно поковырял в нём пальцем.

— Ох, Ваня, — он скривился и отвернулся.

— Владислав привет, — осматриваясь вокруг, я заметил белоруса.

— Привет Вань, — Сапея улыбнулся, — продолжаешь раздражать людей?

— Я веду себя как обычно, — изумился я, — это они почему-то злятся.

Он ухмыльнулся.

— Ну-ну.

Дальше разговаривать стало трудно, поскольку мы подъехали к гудящему самолёту и пока выходили, поднимались и раскладывали вещи, в основном это делали все молча. В самолёте все садились на какие угодно места, он был целиком отдан под спортсменов, поэтому я