Краснолист был не слишком смышлен. Впрочем, ума у него хватало, чтобы по крайней мере понимать это.

С ними был еще третий. Это он говорил. Гнев на его лице нельзя было спутать ни с чем другим. Он казался знакомым, этот третий. Но нет, этого просто не могло быть.

– Стоять! – произнес Краснолист, распрямляя ветви. – Я – Краснолист из лесных стражей. Не делай резких движений, а не то тебе несдобровать.

– Хорошенький страж, нечего сказать, – заметил третий.

Краснолист обиделся, хотя и не считал, что пришелец погрешил против истины. Он уставился на гризли, который опустил колокольчика на рыхлую землю у ручья. Потом осторожно взглянул на третьего, не зная, как отвечать на такой гнев.

– Знаешь, я ведь могу тебя арестовать, – произнес он наконец.

– Ты идиот, – сказал пришелец.

Краснолист задрожал. Это уж слишком. Теперь он разозлился. С криком досады, унижения и даже отчасти ярости он замахнулся на человека одной из верхних веток. Брауни отпихнул человека в сторону, поднырнул под занесенную ветку и громко заревел Краснолисту в лицо.

– А ну прекрати, дубина – прорычал он.

Краснолист замер.

– Ты что, не узнаешь его? – спросил гризли.

– И не думаю, – признался Краснолист.

– Это же Наш Мальчик, – сказал маленький колокольчик.

– Этого я и боялся, – сознался лесной страж.

Он задрожал, потом овладел собой и распрямился, глядя сверху вниз на медведя, колокольчика и на Мальчика. Мальчик смотрел сердито, но Краснолист изо всех сил старался напустить на себя храбрый вид. Не то чтобы Наш Мальчик мог что-то ему сделать, как-то ему повредить. Но то, что он покинул свой пост, явно рассердило Нашего Мальчика. Хуже, Краснолист разочаровал его.

Ведь это Нашему Мальчику впервые пришла в голову мысль о лесных стражах – давным-давно.

– Простите, – сказал Краснолист, пристыженный собственными мыслями.

– Одного извинения недостаточно, – ответил Мальчик. – Ты бросил свой пост, но ты поступил не хуже, чем остальные. Где они все? Как весь этот… кошмар мог произойти, а стражи не положили этому конец? Вы здесь для того и поставлены! Как мог шакал Фонарь…

– Огонь, – быстро вставил Краснолист. – Это все огонь. Фонарь пускает его в ход, чтобы запугивать нас. Раздвоенный Ствол и Короткая Ветка… – Лесной страж быстро глянул в сторону маленького колокольчика. – Они сгорели в пламени, когда пытались остановить огонь, который шел на край Колокольчиков и Свистулек и Большой Старый сад.

Ветви дерева поникли.

– Я бежал, – признался он.

– И теперь ты здесь, – прорычал Брауни. – Ты остался в живых, чтобы сражаться дальше. Пожалуй, это самое лучшее.

– Самое лучшее, – залился звоном колокольчик. – И остальные стражи помогут.

– Не знаю, – с сомнением проговорил Краснолист. – У Фонаря есть огонь. Я знаю, что у него маленький мальчик. – Он посмотрел на Нашего Мальчика. – Твой отросток. Но может быть, вам вдвоем удастся что-то придумать вместе.

Наш Мальчик, которого, как было известно Краснолисту, звали Томасом, хотя он никогда бы не осмелился назвать его этим именем, печально покачал головой. Потом фыркнул, хотя Краснолист не мог бы сказать, от отвращения или от горя.

– Если с Натаном что-то случится… если Фонаря не остановят… Думаю, Обманный лес протянет немногим дольше. Если мы пойдем против старины Шака и потерпим поражение, в конце концов ты, скорее всего, все равно сгоришь.

Гризли взглянул на дерево, но Мальчик смотрел в сторону. Краснолист предпочел уставиться Мальчику в затылок, и его охватила ужасная печаль. Он повел себя как трус в прошлом, и ему до сих пор было страшно. Но страх поведет его вперед. Если речь идет о том, чтобы драться или умереть…

– Я оповещу лес, – сказал Краснолист. – Другие стражи будут решать сами за себя. Большинство из них отважней меня, так что, наверное…

Мальчик развернулся и через ручей двинулся в нетронутый лес на другом берегу.

– Исполняй свой долг, – велел Мальчик. – Когда мы доберемся до крепости шакала Фонаря, нам понадобитесь вы все.

Колокольчик поспешил прыгнуть в ручей и последовать за Мальчиком в лес, и его язычок залился звоном. Брауни бросил на Краснолиста прощальный взгляд, а потом и он тоже скрылся в лесу. За все это время Краснолист не проронил больше ни единого слова.

Ему нечего было сказать.

Когда разразится битва, все они останутся в живых или погибнут. Когда сражение столь реально, а выбор столь ясен, даже трус может почувствовать себя храбрецом.

Разве у него есть выбор?

Эмили перевернулась, ощущая сухость и противный вкус во рту и неприятно переполненный мочевой пузырь, и сквозь щелочки между веками несколько секунд всматривалась в цифры на будильнике. Была двадцать одна минута четвертого, утро пятницы. Она едва улавливала негромкий гул голосов от моргающего телевизора. Вчера поздно вечером, вернувшись домой, она заперлась на все замки и еще некоторое время не могла найти себе места от беспокойства, прежде чем в конце концов задремала.

В ее сновидениях жуткое лицо таращилось из-за веток и листьев, с каждым повторяющимся сном приобретая все более чудовищные пропорции, изменяясь и искажаясь по мере того, как ночь катилась к рассвету. Его вряд ли можно было назвать настоящим кошмаром, поскольку ничего больше во сне не было. И все же он растревожил ее спящее сознание, и теперь, проснувшись, она была в дурном расположении духа, даже слегка раздражена. Звук телевизора ворвался в ее пробудившееся сознание и неприятно резанул слух.

Усевшись в постели, она свесила ноги с края кровати и поморщилась: голову прострелила острая боль.

В ящике прикроватной тумбочки было болеутоляющее, и она мысленно наказала себе не забыть выпить таблетку, как только опорожнит переполненный мочевой пузырь.

Приоткрыв глаза ровно настолько, чтобы не врезаться в стену или в косяк, она поплелась в туалет, не зажигая света. Мерцания телеэкрана было достаточно, чтобы она могла осуществить свою ночную экспедицию. Спустив трусики до лодыжек, она позволила глазам снова закрыться и негромко вздохнула от облегчения, избавившись от необходимости сдерживаться дальше.

Откуда-то снизу донесся приглушенный грохот.

Эмили распахнула глаза и в одно мгновение совершенно проснулась. Струйка мочи немедленно иссякла, и она позабыла про все свои позывы продолжить. Забыла про головную боль. Забыла про сны.

Это уже был не сон.

Так бесшумно, как только могла, она поднялась и натянула хлопчатобумажные трусики туда, где им полагалось быть. Осторожно, беззвучно она переступила порог спальни. По экрану телевизора на всех парусах несся большой корабль, и ей показалось, что она припоминает фильм «Улица зеленого дельфина» или что-то в этом роде. Она протянула руку к выключателю, потом отдернула ее. Это непременно привлекло бы внимание. Вместо этого она обошла кровать кругом – если бы Эмили растянулась поперек нее, какая-нибудь пружина могла ненароком скрипнуть, – и сняла телефонную трубку. Набрала «911» так быстро, как только могла, и слишком долго ждала, когда ей ответят.