— Не знаю. Ты Капеллана знаешь давно, ты работаешь на него.

— На кого я работаю? У меня свой магазин… Я на себя работаю…

— И на Капеллана.

— Не знаю такого.

— Может, мы у твоей жены спросим? Может, она знает?

Караван коварно усмехнулся, глядя, как меняется в лице Творог.

— Не работаю я на Капеллана…

— Совсем не работаешь?

— Ну, иногда он просит… Но давно уже не просил…

— А кого мог попросить?

— Не знаю.

— Мы не станем тебя убивать, — в раздумье сказал Караван. — Зачем? Нам ведь не ты нужен. И даже не Капеллан. Просто мы не хотим, чтобы он кого-то убил… И тебе это не нужно?.. Или нужно?

Творог пожал плечами. Если у Капеллана есть враги, то ему их не жалко.

— Тебе все равно?.. А ведь он женщину собирается убить.

Творог никак не отреагировал на эти слова.

— Женщину, говорю, собираются убить, — повторил Караван. И хлестко добавил: — Такую же молодую, как твоя жена.

Мужик дернулся, люто глянул на него.

— Мы возьмем твою жену в заложники. Если с нашей женщиной что-то случится, то случится и с твоей…

— Я не знаю, кого он там собирался убить. И меня он под свои дела не подпрягал.

— А кого подпрягал?

— Не знаю.

Караван обвел взглядом своих бойцов и повернул к выходу. Он уже переступил порог, когда Творог подал голос.

— Арсений может знать.

Караван остановился, повернул назад. Лед лопнул и тронулся. И теперь Творог скажет все. Что знает.

Движения нет, но мышцы напряжены. Никогда еще восхождение не давалось Захару так тяжело, как сейчас. И слабость в теле давала о себе знать, а еще страх высоты вдруг добавился. Но как бы то ни было, он взял свою высоту. Потому и холодный ветер, задувающий за воротник, казался ему теплым ласковым бризом.

— Пойдем?

Захар лежал на спине, глядя в темнеющее небо. Зойка звала его к дому, но ему не хотелось подниматься.

— Голова болит? — встревоженно спросила она.

— Да нет, нормально все…

Усталость одолевала его, но это была обычная обессиленность после тяжелой физической нагрузки. Скоро силы восстановятся, и он будет чувствовать себя прекрасно. Во всяком случае, было такое предчувствие.

— А чего такой потерянный?

— Устал.

— Не хотела бы тебе это говорить, но…

— Что, но?

— Это наше место. И Жанны здесь не должно быть. Даже в мыслях.

— Мои мысли — это мои скакуны. И не надо ставить их в свою конюшню…

— У нее свой скакун. Пусть на нем и скачет.

— Ты сама подняла эту тему. А она лежала себе спокойно…

— Пусть и дальше лежит. А мы пойдем…

— В баню?

— Отличная, кстати, идея.

Зойка подала ему руку, но Захар не принял ее помощь. Он поднялся, восстановил равновесие. Прислушался к себе. Шум в ушах еще не совсем улегся, но это кровь еще не успокоилась. А в остальном голова даже не капризничает.

По тропинке, вымощенной скальным камнем, они прошли к бревенчатому дому с большими крепкими окнами. Захар прислушался. Только ветер шумит и больше ничего. И чувство тревоги не колется под ребром. Но пистолет он тем не менее достал.

— Жанна знает об этом доме? — спросила Зойка, настороженно глянув по сторонам.

— Давай ты не будешь Жанну подозревать.

— Я всех подозреваю, — качнула головой она.

— А если я начну подозревать?.. Откуда я знаю, с кем ты здесь была?

— Если бы у меня кто-то был, ты бы давно это уже знал… Но ведь не узнал?

Захар качнул головой. Он не мог предъявить Зойке ничего, кроме догадок и домыслов. И это его успокаивало.

— И ты почувствуешь, если у меня кто-то был, — тихим голосом добавила она.

Они поднялись на крыльцо размером с хорошую террасу, Зойка отомкнула дверь, Захар зашел в остекленную веранду и с удовольствием вдохнул в себя запах сосновой рощи. А в самом доме пахло свежесрубленной елью. Бревна мощные, толстые, в комнатах стесанные под брус. В каминном зале на полу — шкура убитого медведя, на ней — массивное кресло-качалка.

Захар обошел дом, включая в каждой комнате свет. Не было здесь никого. И чужим мужиком не пахло… Да и не могла Зойка никого сюда приводить.

Дрова уже лежали в камине, осталось только поднести спичку. Щепки вспыхнули так, как будто были посыпаны порохом. Захар опустился в кресло, чтобы перевести дыхание.

— Отдохни, — Зойка накрыла его пледом.

Холодно в доме, как в осеннем лесу. Но и дышится также легко и глубоко.

— Не надо.

Дел у него невпроворот. Котел запустить надо, баньку затопить.

— Я сама все сделаю, — сказала она.

— Ты очень много всего делаешь сама, — усмехнулся он.

— Это плохо?

— Женщина должна сидеть дома.

— Это ты про Жанну?

Захар пожал плечами. Жанна такая же неугомонная, также вертится как белка в колесе. Но Зойке совсем не обязательно было напоминать о ней. Ему вовсе не хотелось думать о том, чем и с кем сейчас занимается Жанна. Может, она еще только ужинает со своим бизнесменом. А может, он ее уже и танцует…

Зойка запустила котел, смахнула легкий налет пыли с мебели. А Захар занялся баней и раскалил печь докрасна. Но Зойка не позволила ему прогреть тело до самого костного мозга. Через три минуты она вытащила его из парилки. Нельзя ему перегреваться. Так же как и заливаться. Пара бокалов пива и все.

Зато в постели она его не щадила. Долго-долго его разогревала. И когда он перестал думать о Жанне, набросилась на него изголодавшейся волчицей. Тогда Захар и подумал о том, что любовью они занимаются вовсе не там, где нужно. Их место там, в темноте и на холоде, на краю скального выступа.

Но мысль об экстриме не добавила огня. Не возникло желания переместиться с места на место и сбрызнуть ощущения адреналином. Да и Зойка не рвалась в безумную ночь…

Захар помнил, как они начинали свою совместную жизнь. Его уже тогда тянуло к Жанне, ему порой невыносимо хотелось уйти от Зойки. В такие моменты они приезжали сюда и отдавались друг другу на краю обрыва. И это возвращало их отношениям прежнюю силу. А сейчас они вернулись сюда после разрыва, который еще не преодолен. Они просто обязаны были пройти через свой «смертельный номер», чтобы начать все заново. Но Захар как-то не очень хотел возвращаться к старому. Неужели Зойка тоже не стремится вернуться в прошлое?.. Если да, то почему они здесь?