– Уверены? Вы уверены в том, что говорите?

– Нет. Наверняка никто не знает. Только он. – Фея кивнула головой куда-то в сторону окна, занавешенного белыми шторами-«маркизами». – Хотя я лично знакома с женщиной, которая после такой операции осталась жить. В Невском районе живет.

– Думаете, выбрала жизнь?

– Надеюсь. Однако я позвала вас для серьезного разговора.

После этой фразы феи Змей напрягся. Куда уж тут серьезней.

– И мне даже неловко, имея ввиду ваш опыт и знания, указывать вам… – Фея задумалась. – Я очень уважаю ваше чувство юмора, – продолжила она, постукивая коротко стриженными, отполированными ногтями по коже рабочего стола. – И даже понимаю ваше желание запечатлеть или, прямо скажем, проявить образ друга для наших подопечных… – Фея опять задумалась.

Змей замер, подождал минутку, а затем честно сознался:

– Ни, хе… извините, ничего не понял.

– Я о вашем друге. Настоящем. О Барабашке с улицы Мира.

– Что с ним? – испугался Змей.

– Пока все в порядке, но вашими усилиями….

– Он не пьет! Крест на пузе, – возмутился Змей. – А даже если и выпьет глоточек, почему во всем всегда виноват Змей? Люди ко мне сами приходят. И сами же уходят.

– При чем тут люди! – Фея махнула рукой. – Хотя нет, люди всегда при всем! Я вам про рекламу говорю.

– Какую рекламу? – удивился Змей.

– Рекламу препаратов от аллергии.

– Ах, это! – Змей успокоился и захихикал.

– Ничего смешного. Вы проявили для людей образ вашего друга в виде милейшего существа с цветами и апельсинами.

– Ну, во-первых, это сделал не я.

– Вы, именно вы. Кончайте придуриваться. Вы имеете неограниченное влияние на людей творческих. Являете им истины из вина и всяческие нетрезвые озарения.

Змей приосанился. Он даже почувствовал себя в некотором роде Музой. Может, хитон какой в театре раздобыть? И лиру. А хорош бы Змей был в хитоне! Ох и хорош. Волосы длинные, опять же усы, как у «песняра». Правда, в питерском климате в хитоне долго не погуляешь. Отморозить себе можно чего-нибудь не того. А хитон с шерстяными трениками, согласитесь, как-то не вяжется.

– И никогда не думаете при этом, чем то или иное ваше хулиганство может обернуться! – Фея оторвала Змея от столь приятных мыслей про хитон. – Ну ладно бы еще только автомобили, расписанные под хохлому, и прочая развесистая клюква, но вы же вот так вот запросто взяли и проявили в реальности только одну грань вашего друга. Ту, которую он являет деткам, когда заботится о них. Другая же грань, образ сурового и непримиримого борца с гадостным и темным, осталась совершенно непроявленной. Или вы и сам думаете, что Барабашка с улицы Мира исключительно только милый и добродушный рыжий кот?

– Нет. Никогда. Я подозреваю, что он силен. Силен и грозен. Но согласитесь, местами он все-таки симпатяшка. И урчит, как настоящий симпатяшка.

– Соглашусь, но врагам его знать об этом ни к чему. Они воспримут светлую часть его за слабость и решат атаковать с новой силой. Вы же знаете, низкие сущности не понимают благородства и щедрости души.

– А что за враги? – Змей как-то не задумывался о том, что у Барабашки могут быть какие-то враги.

– Да мало ли в природе всяких страхов. – Фея махнула рукой. – Типа того же бабайки. И не только у детей. Взрослые тоже боятся. Особенно одинокие люди. Многие до старости лет со светом спят. И в городе нашем только барабашки отделяют людские страхи от реальности. А Барабашка с улицы Мира один из тех, кто возглавляет этот процесс и обучает молодых барабашек. А вы взяли и несколько ослабили его.

– Я не подумал. – Змей искренне расстроился. – Честное слово, не подумал! Дурдом какой-то. Опять эти люди! Сами себе ужасов всяких напридумывают, а барабашки, значит, должны со всей этой хренью бороться! Я-то хотел приятное Барабашке сделать. Сюрприз. Ведь приятно же, когда тебя по телевизору показывают? Слава, поклонники и все такое?

– Не знаю.

– Как же! Вас когда в новостях рядом с губернатором показывают, небось от камеры не отворачиваетесь. Сам видел. Даже улыбались один раз. Задушевно так. А вас, между прочим, еще и в газете пропечатывают. Опять же рядом с губернатором. Вы у нас, можно сказать, звезда экрана!

– Когда меня показывают рядом с губернатором, это может означать только одно, что в городе все под контролем и горожане могут спать спокойно. А вот если я, не дай бог, увижу по телевизору вас, то буду твердо знать, что пора спасаться и близится конец света.

– Ну, знаете ли, – обиделся Змей. – Я, конечно, специально в телевизор не лезу, но сколько раз я мог бы… Я, между прочим, дружу с ведущими специалистами нашего телевидения. С руководителями каналов и прочими бизнесменами. Меня ведь неоднократно приглашали на ночные эфиры. Я и передачи могу вести. Особенно про политику. Это дело мне нравится больше всего. – Змей воодушевился, – Знаете, такие дискуссии жаркие и телезрители голосуют! Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе… Или вот это: «Охотник и заяц, кто прав, кто не прав?» Может быть, мне стоит подумать об организации собственной партии?

– О-о-о-о-о! – Гражданка Симагина застонала и схватилась за лысую голову.

В этот момент секретарша по селектору сообщила, что на прием пытается прорваться какая-то воинственная пенсионерка.

– Пропустите, – распорядилась фея.

В кабинет ворвалась возмущенная Францевна в образе старухи Шапокляк, она плюхнулась в кресло напротив Змея, нервно поправила очки и сунула в сумку пенсионное удостоверение.

– Все пропало! – трагическим голосом сообщила она присутствующим.

– Что – все? – хором поинтересовались Змей и фея.

– Мы все пропали! И на кого она нас покинула, куколка наша! – завопила Францевна, заламывая руки.

– Наталья Францевна! Прекратите концерт и объясните, в конце концов, причину вашего бесконечного горя, – потребовала фея.

– Власть поменялась в городе. Нам всем конец! Вы что, не знаете?

Змей фыркнул и пожал плечами:

– Эка невидаль! Первый раз, что ли? Хотя, конечно, мне приятная дамочка у руля гораздо симпатичней, чем мужчина в усах. Однако при слове «губернатор» скорее представляется все-таки мужчина в усах.

– Ага! Бакенбарды еще забыл, пузо, штаны с лампасами и саблю на боку! Довоображались, сначала улицы ходячие, а теперь вот, пожалуйста, губернатор в усах! Здрасьте вам, – нервно захихикала Францевна. – Вы разве не слышали? Он все отменил.

– Вы про Орловский туннель?

– Ну да! И туннель, и мост новый. Все, нам конец!

– Господи, Наталья Францевна, ну нам-то почему конец? – с раздражением в голосе поинтересовалась фея.

– Как вы не понимаете! Город вот-вот встанет. Он замкнется. Замкнется и задохнется! И тогда все жители уедут загород, как ваш Чемпион.