– Мне кажется, я не буду счастлив… И боюсь сделать несчастной Аликс.

– Я не заставляла тебя выбирать Аликс, но ты выбрал… А о счастье… Позволь тебе напомнить, что я была помолвлена с братом твоего отца. Я очень любила Никса, а Саша любил княжну Мещерскую и был готов отказаться ради нее вообще от всего. Как сейчас ты ради своей балерины.

Николай вздрогнул от прозорливости матери, а та продолжила:

– Но Никс умер, не дожив до нашей с ним свадьбы, и нас с Сашей заставили пожениться. Думаешь, мне было легко знать, что он вспоминает о Мещерской? И что – разве мы не были счастливы? Разве ты не видел нашего с отцом душевного единения? Разве я не вспоминаю его каждый день, каждую минуту?..

Глаза матери наполнились слезами, голос дрожал.

Николай уткнулся лбом в ее плечо.

– Прости, мама́.

– Я желаю счастья и тебе, Ники. Вы с Аликс сможете быть счастливы, если ты справишься с собой и выбросишь из головы свое балетное увлечение. А Аликс простит его, она умна и тебя действительно любит. Молись и поступай, как должен, а не как подсказывает сиюминутное желание.

Ники попытался, до самого утра он убеждал себя, что действительно будет счастлив с Аликс, что лучшей жены не найти. Оставалось понять, как быть с Малей, ведь, повинуясь порыву, попросил ее ждать в мини-дворце.

На его счастье, с утра у Аликс шла примерка свадебного платья. Его нельзя делать слишком богатым и ярким, все же траур еще не закончен, только на время отложен.

Видеть невесту в подвенечном платье дурная примета, воспользовавшись этим, Николай уехал из дворца. Но развеяться не получилось. Зашел в церковь Спаса на Крови, там переполошились, но Николай сделал знак, чтобы не мешали молиться. Долго стоял на коленях перед образами, но разговаривал не с покойным императором Александром II, смертельно раненным именно на этом месте, а молил Господа вразумить.

Дедушка Ники Александр II предпочел любовь долгу, нет, он не отказался от трона, а попросту завел вторую семью при живой жене. Ники помнил, сколько слез пролила Мария Федоровна, не желавшая, чтобы законные внуки императора дружили с незаконными его младшими детьми. Николай уже все понимал, и ему с трудом удавалось прятать легкое презрение к дедушке, императору, который не смог справиться со своей страстью.

Господь наказал, Александр II был смертельно ранен, буквально разорван у решетки Михайловского сада. А ведь до того пережил несколько покушений, отделываясь легким испугом. И впрямь Господь наказал.

Но не страх перед наказанием Божьим, а вчерашние слова матери заставили Николая принять наконец решение.

Она права, и прав Победоносцев – император не имеет права на любовь, если та мешает править. Он любит Аликс, и Аликс будет прекрасной женой и императрицей. Маля должна его понять.

Но сердце все равно дрогнуло, он должен проститься с Матильдой. Не на бегу, не письмом, а воочию. Матильда поймет, что иначе нельзя, иначе беда для всех.

Из церкви вышел со странным, но твердым решением – вечером съездить, чтобы проститься с Матильдой, обещать ей поддержку и тоже вернуть письма.

Оставалось придумать, как это сделать. Ищейки Власова повсюду, они не позволят незаметно выскользнуть из дома. Помощь пришла, откуда не ждал – по Невскому ехал великий князь Андрей.

– Андрей, мне нужна твоя помощь…

– Опять? – поморщился кузен.

– Больше не к кому обратиться. Но это в последний раз.

– Матильда?

– Да.

Андрей сокрушенно вздохнул:

– Давай твою записку, я отвезу…

– Дело более серьезное.

Власов обещал Марии Федоровне, что теперь надзор за Кшесинской будет неусыпным круглые сутки, а если она попытается приблизиться к императору, то попадет прямиком в Петропавловку как государственная преступница.

Следившие весь день за домом на Английском проспекте агенты доложили, что балерина выехала куда-то с небольшим саквояжем в руках.

– Та-ак…

Но еще удивительней было второе сообщение: нашелся пропавший Воронцов! И где?! Возле дома Кшесинской. Мало того, похоже, он отправился за Матильдой следом.

– Не спускать глаз с обоих! Если двинутся в сторону дворца – немедленно арестовать!

Теперь полковник не сомневался, что эти двое как-то связаны, вероятно, Матильда была просто приманкой.

Власов даже вспотел от предчувствия чего-то невероятного. Если бы удалось схватить обоих и доказать их вину… о… это сразу оправдало бы все его промахи, искупило все ошибки!

Но думать о наградах полковник не стал, распорядился заместителю добавить еще опытных агентов для слежки:

– Их нельзя спугнуть. Как только объединятся – брать. Причем Воронцова можете не жалеть, его захватить будет трудно. А вот Кшесинская мне нужна живой. И все сделать тихо, чтобы никто не бросился искать эту фурию раньше, чем она расскажет мне все, что я хочу услышать.

Немного погодя донесли, что Кшесинская направляется от дворца прочь, потом стало понятно, что едет в тот самый выстроенный Николаем маленький Мариинский.

– А Воронцов?

– Туда же, хотя он осторожен, старается никому не попадаться на глаза.

Осторожен… Конечно, если бы не так, давно был бы арестован снова.

Матильда не заметила Воронцова, как и следовавших за ними агентов, ей не до того.

Но и Воронцов, увидев наконец свою богиню, тоже потерял бдительность.

Так они и проследовали до самого парома – Матильда, за ней Воронцов, а потом прятавшиеся агенты.

Матильда заплатила паромщику, чтобы перевез на ту сторону, к крошечной пристани у дворца, боясь, что Николай уже там и она не успеет привести в порядок снова расползшиеся как тараканы мысли, и втайне надеясь, что он опередил…

Николая не было. Матильда обошла миниатюрный театр, стараясь запомнить каждую мелочь, снова и снова мысленно и даже шепотом повторяя слова, которые скажет любимому человеку:

– Ники, я люблю тебя и никогда не смогу полюбить никого другого так же сильно. Но я понимаю, что ты император, у тебя невеста, ты должен жениться и править. Ты не имеешь права предать Аликс и, главное, Россию. Тебе Господь дал судьбу государя-императора, так будь им.

Собиралась обещать уехать подальше от России, чтобы даже своим присутствием не напоминать о себе. Хотела просить, заклинать его, чтобы исполнил Его волю и чтобы был счастлив с Аликс.

Она твердо решила, что никакого прощания до утра не будет, у Ники завтра венчание, он должен вернуться домой как можно скорее.

Как и вчера, Матильда была готова бросить к ногам любимого свою собственную жизнь, свое счастье, она желала сделать это и сейчас, но только понимала эту жертву иначе. Она не имела права мешать Ники быть государем, это его судьба, а не жизнь отрекшегося монарха где-то вне России, который к тому же непременно станет всеобщим изгоем.