При этом он сидел на корточках, она сидела у него на коленках, но он не выпускал ее. И помогать ее поддержать Перцев никому не позволял и все время отпихивал чужие заботливые руки.

– Со мной все хорошо, – шептала она и глупо улыбалась, изо всех сил стараясь не зареветь, а зареветь хотелось. – Где мы? В Сметанкове?

– Нет. – Он мотал лобастой головой, глядел на нее, не отрываясь, огромными, потемневшими от боли глазами. – Мы в лесу, в двадцати километрах от Сметанкова. Схрон у него тут. Шалаш. Ни за что не нашли бы!

– А как? Как ты меня нашел?

Арина запустила руки ему под воротник, ноющая боль в израненных камнями руках сразу стала тише, глуше. Арина зажмурилась, но слезы все же покатились по пыльным щекам.

– Как же ты меня нашел, счастье мое???

– Да вон он, спаситель твой! Если бы не он… – кивнул куда-то за ее спину Сашка.

Арина, еле ворочая шеей, повернулась. Ветров с разодранной щекой, забинтованной головой и рукой на перевязи еле стоял на ногах возле одного из оперов из их отдела и несмело улыбался.

– Васька! Васька, ты жив, гад такой???

– Жив, Арина Степанна… Еле ушел от мрази этой. Ножом он вертко хлопочет…

– Его взяли??? – дернулась всем телом Арина и сильнее прижалась к Сашке.

– Да, взяли. Сячинов его колет сейчас, как орех. – Перцев напружинился, резко встал на ноги. Глянул на ребят, достающих раненую девушку из подпола. – Справитесь тут? Жива?

– Ступай, все нормально. Дышит. Вези Воробьеву с этим ухарем в больницу. Мы следом.

В больнице на окраине города Арине промыли раны перекисью, залепили пластырем, опоили успокаивающим и, кисло-сонно улыбаясь, пожелали долгой счастливой жизни. А вот Ветрову пришлось остаться до утра.

– Необходим рентген, могут быть сломаны ребра, – пояснил дежурный хирург, ощупав Василию грудную клетку и осмотрев рану на голове. – Да и сотрясун стопроцентно имеется. Оставляйте до утра.

Оставлять хоть и не виновного, но все же беглого Ветрова без охраны было нельзя – не по правилам. Пришлось ждать наряд, а уж потом отправляться домой.

– Выздоравливай тут, Василий, – пожелала ему Арина и погладила по перевязанной голове, это когда Ветрова уже на койку уложили в больничной пижаме. – Завтра пришлю адвоката. Будем решать.

Крепко держа ее под руку, Сашка Перцев повел ее к выходу из палаты, но на пороге остановился, оглянулся на Ветрова.

– Спасибо тебе, брат. Век помнить буду! – поблагодарил он все тем же задушенным голосом. – Все у тебя будет хорошо, я помогу…

Они прошли пустыми больничными коридорами, утопающими в полумраке: районная больничка экономила электроэнергию, и на этаже горело по лампочке. Вышли на улицу.

Арина втянула полную грудь воздуха, выдохнула, попыталась рассмотреть машину Перцева на стоянке. За туманом, как за марлевой завесой, не было видно вообще ничего.

– Боишься? – кивнул в сторону густой молочной пелены Перцев.

– Нет. – Арина взяла его под руку, прижалась щекой к плечу. – С тобой не боюсь.

– К тебе или ко мне? – Перцев повернулся, притянул ее к себе, поцеловал в губы.

– Давай к тебе, Саш. Домой не хочу. Там…

Она хотела объяснить, что дом ее сейчас полон призраков. Там все еще витает зло – ледяное и беспощадное. Еще предстоит избавиться от его духа. Еще предстоит вылизать весь дом, стирая следы его пребывания. А уже потом будет и сытный ужин при свечах и зажженном камине, и неспешный разговор, и мечты о долгой счастливой жизни, одной на двоих. Это все потом. Сейчас она туда войти не могла.

– Неуютно там сейчас, – коротко пояснила Арина и послушно пошла к его машине.

– А уж у меня как уютно! – рассмеялся Сашка, впихивая ее на пассажирское сиденье. – Ты хоть представляешь, что может собой представлять холостяцкая берлога? Нет? И слава богу!

Холостяцкая берлога Перцева ей вдруг понравилась. И не было там ничего такого, чего он смущался и за что заранее извинялся всю дорогу. Ну, стулья завалены одеждой. Ну, ворох газет и журналов на полу. Ну, три тарелки в раковине невымытые. И все! Проблем-то!

В остальном все было просто здорово. Квартира небольшая, но очень чистая и просторная. Куча фотографий на стеклянных полках. Своих Арина насчитала с десяток. И с рыбалки, где она в смешной панаме и шортах, и с работы еще, где она за рабочим столом, в форме и с сердито сведенными бровями. Она помнила этот момент, срочно требовался отчет, а Перцев, как дурак, с фотоаппаратом скачет. Потом несколько групповых снимков. И одна – самая большая – на стене над его огромным диваном, где Арина с печалью смотрит в объектив, подперев подбородок двумя кулачками. Это было в тот тяжелый для нее год, когда Ванька ушел от нее. И было это…

– Новогодняя ночь, – напомнил Сашка, встав у нее за спиной. – Я пришел к тебе с ребятами, еще на квартиру. А ты спишь!

– Да, вы меня растормошили, напоили шампанским и заставили песни с вами орать до самого утра. Помню, как же! Все уснули потом, а мы с тобой все голосим.

– Ир… – его губы коснулись ее волос, руки обвили талию. – Я тебя очень люблю! Сегодня… Думал, умру! Я даже представить боялся, что будет, если тебя не станет.

– Что? – прошептала она, готовая разреветься от счастья и облегчения, что все наконец-то закончилось.

– Ничего не будет без тебя, Ир. Ничего. Может, момент не очень подходящий, я не романтик, ты знаешь… Это… Замуж за меня пойдешь?

Она повернулась, уткнулась лицом в его грудь, вздохнула и мотнула головой согласно.

– Конечно, пойду, Перцев! Кому мы с тобой еще нужны такие… проблемные… Ох и рвать меня завтра на части станет Сячинов!

– За что?

Он гладил ее по голове, путался пальцами в волосах, пытаясь расцепить свалявшиеся прядки. Она даже причесаться забыла, вот чучело! Мужик ей предложение делает, а она со свалявшимися волосами, физиономия в пыли, в слезах. Руки перебинтованы пластырем. Хороша избранница!

– За Ветрова, Саш. Он меня будет просто рвать за то, что вовремя не позвонила, не сдала парня.

– Будет, – не стал он спорить, сам готов был отшлепать ее за такую преступную самодеятельность. – Но если бы не Ветров, тебя бы не удалось спасти, Ир. К тому же… Доказать, что ты не собиралась сдавать его органам правопорядка, невозможно. Ты ведь посадила его на цепь?

– Да…

– Вот и хотела, да не успела… Ой, да ну его все, а, Ир? То все завтра. Сегодня… Сегодня я сделал тебе предложение, а ты его приняла. Это надо отметить!..

– Чего это у вас физиономии такие?!

Сячинов сидел на своем привычном месте, на котором будто родился и вырос, настолько оно казалось привычным для него, и с подозрением оглядывал Арину и Перцева, стоявших перед ним навытяжку.